Хлад 4 - Алекс Каменев

и уважали кланы соседних Уделов, перед ними трепетали европейские княжества, помня походы возмездия и превращенные в гигантские ледники города, — еще одна пауза, и очередная усмешка, скользнувшая по лицу: — Но теперь они измельчали. Потомки оказались недостойными памяти великих предков. Жалкие тени прошлых владык севера, вот во что превратились нынешние представители некогда могущественного клана Сокола.

Даниэла шевельнулась, шелковое одеяло соскользнуло, обнажая длинные стройные ноги.

— Я слышала у магической знати свои правила, распространено соперничество даже между своими. Кто сильнее тот и выше.

— Особенно между своими, — поправил я, кивнул. — Но в принципе ты права: как правило вершину занимает сильнейший, — помедлил, опять усмехнулся, будто вспомнив о чем-то: — Впрочем, иногда бывают исключения из правил, но, когда это случается, ни к чему хорошему это не приводит.

— Ты про своего отца? — Даниэла сделала виноватое лицо: — Извини, если обидела, но ты ведь понимаешь, что я не могла посмотреть информацию о тебе в сети.

Я пожал плечами.

— Можно сказать и так. Прошлый князь, несмотря на выбор Священного Озера, оказался довольно посредственным правителем, слишком много власти отдавшим Советникам. Ко всему прочего не являющимся даже одаренными. Это вызвало раскол внутри Удела, и рано или поздно должно было закончится очередной сменой правящих кругов.

— Но потом появился ты.

Я кивнул.

— Появился я, сошлось еще несколько факторов, ситуация менялась стремительно, под конец полностью попав под влиянием мятежа Проклятых. Которые к этому моменту думали, что полностью контролируют ситуацию. Как теперь знаем — ошибочно. И все вышло, как вышло, история пошла по другому пути.

Сзади послышался шорох.

— Зато теперь мы творим собственную историю, — томно протянул женский голос с постели.

Уловив движение, я полуобернулся. Даниэла изогнулась, невесомый шелк одеяла полностью соскользнул, обнажая женское тело. На ней оказались только маленькие черные трусики и больше ничего. Крепкие груди упруго торчали вверх, словно приглашая приласкать, черные волосы рассыпались, в глазах девушки плавали озорные смешинки.

— Да, теперь мы творим собственную историю, — с легкой хрипотцой ответил я и шагнул к широкой кровати.

Глава 8

8.

Южно-Американский континент.

Научно-исследовательский комплекс.

Вестибюль главного корпуса. 12:30

— Милорд! Подождите! Милорд! — задыхающийся толстячок Пацио догнал, когда я собирался сворачивать в сторону столовой.

Ненасытная жажда Даниэлы задержала сверх меры. Типичный темперамент страстных латиноамериканок этим утром проявился с особой усердием, заставив потратить много времени для «пробуждения». Теперь зверски хотелось есть.

— В чем дело? — я притормозил.

Не ограничиваясь утренними часами Даниэла предлагала заказать еду прямо в спальню, не отвлекаясь от главных «занятий». Но я отказал, слегка вымотанный сначала ночным марафоном, а затем интенсивным продолжением утра. Иногда казалось, что моя новая колумбийская подружка вознамерилась затрахать меня до смерти.

Может заказ получила и решила его исполнить таким оригинальным способом? Шутка.

— Мы готовы. То есть, все готово, — раскрасневшийся Пацио остановился.

Впалая грудь ученого под белым халатом тяжело поднималась и опускалась, короткий забег затребовал слишком много усилий от непривыкшего к физическим упражнениям лабораторного гика. В голове мелькнула веселая мысль: ну кому-то бегать по коридорам комплекса, а кому-то ублажать жадную до постельных развлечений молодую особу. И первое, и второе требует значительных усилий.

— Что готово? — нахмурился я, скрывая веселье.

Черт знает этих яйцеголовых, у них постоянно проблемы и сложности. Прошлый опыт подсказывал, что настырный итальяшка так же легко может испортить хорошее настроение, как оно появилось.

А ворчание по поводу Даниэлы, всего лишь ворчание. Довольное и удовлетворенное. Девушка действительно нравилась, и я наслаждался каждым мгновением, проведенным вместе.

Слегка необычное ощущение для меня, привыкшего к другим отношениям. Но полностью устраивающее. По крайней мере чего-то менять я пока точно не собирался.

— Кадавры… ментальная обработка… — Пацио согнулся пополам, выравнивая дыхание. Пробежал пятьдесят метров от лифтов, не больше, а ощущение будто пять километров. Но пота, как ни странно, нет, только тяжелые вздохи и выдохи.

— Вам бы заняться физической подготовкой, сеньор ученый, — язвительно заметил я, глядя на покрасневшую физиономию: — Иначе недалеко и до сердечного приступа.

— Конечно, милорд, вы абсолютно правы, — закивал толстячок, натягивая на лицо жалкую улыбку.

До сих пор опасается ляпнуть что-нибудь лишнее, заранее соглашаясь со всем, что скажет новый хозяин.

Интересно, это проявление глубинного инстинкта самосохранение, или же черта характера?

Странная мысль мелькнула и погасла. Нашел, о чем переживать. Главное, чтобы лабораторные умники выполняли свои обязанности и делали все правильно. А что их на это сподвигнет уже дело десятое. Страх ничуть не худший мотиватор, чем тщеславие или жажда наживы. А может даже и лучше.

— Могли бы просто отправить сообщение, а не устраивать забеги по зданию, — буркнул я.

И сам себя одернул: мобильная связь плохо работала на территории комплекса, в основном использовались внутренние интеркомы. Что в следующих словах Пацио подтвердилось.

— Мы пытались, но в жилом модуле ответила сеньора Даниэла, она сказала, что вы уже ушли, — заявил итальянец.

Я кивнул, значит скорее всего Даниэла уже отправилась на нижние уровни, где располагались главные биолаборатории.

— Все двадцать образцов готовы к использованию? — уточнил я, круто меняя маршрут и направляясь к лифтам.

Пацио семенил рядом, тряся головой, как китайский болванчик на каждую фразу, неважно был ли это вопрос, утверждение или просто нейтральное замечание. Перестраховывался, заранее показывая, что согласен с любыми словами «милорда».

— Совершенно верно, милорд, загрузка для всех экземпляров закончена. Мы пока не проводили пробуждение, дожидаясь вашего появления, но судя по показаниям приборов высшая мозговая активность показывает усвоение ментальных установок на сто процентов.

— То есть, психкодирование прошло успешно?

На этот месте ученый запнулся. Слишком точный ответ мог вызвать дополнительные вопросы, слишком расплывчатый — подозрение, что процесс прошел неправильно.

— Трудно сказать на данном этапе, — заюлил Пацио. — Дело в том, что анализ поведенческих реакций невозможен без практических проявлений в осознанном виде. А с учетом того, что образцы еще находятся в состоянии быстрого сна, нельзя полноценно утверждать, что усвоение ментальной матрицы сформировало новую личность на основе проведенного психкодирования.

Переводя на человеческий язык: яйцеголовые умники видели, что загрузка информации в мозг кадаров прошла успешно, но не знали, насколько она усвоилась. Своих индивидуальных особенностей у кукол нет, ее вкладывали в их головы, вписывая подобно цифровым данным в нейронные клетки. Дальше шла адаптация и формирование на основе загруженной информации моделей поведенческих