Величие империи - Денис Старый

Собрав наиболее важные бумагиУшакова, я отправился посмотреть, как там поживает в новых условиях бывший глава Тайной канцелярии розыскных дел. Плохо поживает. Начал осознавать, что все лучшее в его жизни уже случилось. В дальнейшем — только боль, лишения и переосмысление ошибок. А вот прощения не будет!

Юлиана встречала меня с холодной решительностью. Было видно, как она напрягалась, чтобы только не показать своей слабости, не расплакаться.

— Все будет хорошо. Меня не убьют, — заверял я свою жену.

— Я боюсь тебя потерять, но я принимаю тебя и люблю таким, какой ты есть… Самый лучший, — сказала Юля и все же не смогла сдержать слез.

— Ну же, глупышка, — обнял я жену. — Все будет хорошо!

Мы стояли, обнявшись в столовой, которую только утром, наконец, освободили мои офицеры. Аксинья суетилась и заставляла стол множеством еды.

Девушка была заплаканной. Что-то у них не ладится со Степаном. Но в эти дела не вникаю, у меня и своих проблем с лихвой. Даже с кем-нибудь и поделился бы.

Проголодался я изрядно, так что мог порадовать поваров тем, что уделил внимание многим из приготовленных ими блюд. Не всем, конечно, ибо, если я даже откушу от каждого пирога, куска мяса, окуну вилку в каждый салат, то наемся так, что завтра утром я никуда уже не поеду. Какая там война со Швецией, если я переем и целую ночь не буду слезать с горшка.

Уже скоро мы были с Юлей наедине на нашем семейном ложе. Я не могу сказать, что эта ночь была бурной, но с уверенностью утверждаю — эта ночь была ночью любви. Ведь любовь — это не только телесная близость. Любовь — это еще и лежать молча друг на против друга, смотреть в душу через глубокие глаза жены. Это еще и уснуть, искренне и нежно прижимаясь друг к другу.

А поутру Юлиана вновь пыталась быть сильной, но вновь гормоны победили, и она еще долго не могла отпустить мою руку, не позволяя мне сесть в седло и отправиться в Шлиссельбург. Именно там был пункт сбора всех тех войск, что удалось собрать.

Я сильно рисковал, когда будто бы забыл про участи в перевороте некоторых гвардейских офицеров. Сейчас все направлялись на войну, практически оголяя Петербург. Если начинать следствие, выявлять благонадежных, мы потратим время. Ну и в столице, во всей России уже ситуация стабилизировалась. Так что и те, кто еще недавно был против, им уже ничего не остается, как быть «за».

Ну а то, что столицу некому прикрыть… Проблема, благо, что адмирал Головин вывел все имеющиеся корабли из Петербурга и Кронштадта в море. Некоторых матросов вооружили и отправили на берег. С них еще те сухопутные вояки. Но хоть что-то.

И вот я мчался в Шлиссельбург. Встречал по дороге многие кареты, телеги, конные отряды.

— Почему вы задерживаетесь, подполковник Подобайлов? — строго спросил я у Ивана Тарасовича, когда он нагнал меня на второй день пути.

Подобайлов даже сперва стыдливо опустил глаза, но спохватился, выпрямился и гордо посмотрел мне прямо в глаза.

Я прекрасно понял, что именно мне сейчас своим поведением мне сообщил подполковник. Прошлую ночь и весьма возможно, что и утро, он провел в постели с Елизаветой Петровной.

— Поверьте, Иван Тарасович, я очень рад за вас. Если говорить о Елизавете Петровне, как о женщине, то она достойна любви и верного спутника. Если вы таковым станете, то это пойдет на пользу не только вам, но и нашему Отечеству. Но вы не забываете, кто именно подвел вас к престолоблюстительнице Российской империи, — сказал я и предельно жестко посмотрел в глаза своему товарищу. — И даже это не оправдывает ваше опоздание.

— Виноват, ваше превосходительство. И я умею помнить добро. Но попросил бы вас, господин генерал-лейтенант, все же в меньшей степени обсуждать пикантные подробности моей жизни, — не менее жестко отвечал мне Подобайлов.

— Пикантные подробности меня не интересуют, но все то, что может касаться благополучия нашего Отечества, очень даже, — сказал я.

Я понимал, что эти мои слова звучат в какой-то мере даже грубо. Не в коим разе я не хотел дожидаться пока Подобайлов вызовет меня на дуэль. Все-таки задевается честь дамы. Да еще какой! Так что я поспешил сбавить тон, улыбнулся и сказал:

— Иван, я правда рад. И не собираюсь вмешиваться в ваши отношения. Но и ты должен понимать, что все то, за что мы боролись, все это нужно сохранить. Защищай Елизавету и не подпускай проходимцев и интриганов, — сказал я, протягивая руку Подобайлову.

Он несколько смутился, но руку пожал.

— Александр Лукич, командир, я был и остаюсь твоим человеком, — искренне сказал Иван Тарасович, отстранился, сделал стойку «смирно», и продолжил уже другим тоном. — Прошу простить меня за опоздание, я и вверенный мне полк прибыли в ваше расположение и готовы исполнить любой приказ.

Мы встретились с Подобайловым в десяти верстах от Шлиссельбурга, когда пришлось остановиться и дать отдых лошадям.

На самом деле, полк, над которым я поставил командовать Подобайлова, отправился к Шлиссельбургу еще вчера. Как и многие другие. Удалось сделать так, что все солдаты и офицеры передвигались либо конно, либо на телегах. Иные даже в каретах. Так что передвигались быстро, даже очень.

Стоило только намекнуть и пустить слух, что защитникам Отечества не хватает гужевого транспорта и что лошади, телеги и даже кареты будут выкуплены за две трети стоимости, так возле казарм измайловского полка, бывшего моего дома, случилась такая дорожная пробка, что Петербург подобного еще не видывал. Так что наше перемещение выглядело, словно Петербург решил переехать на новое место. Причем, и бедные горожане, и состоятельные жители столицы, переезжали. Некоторые кареты были очень даже не плохи.

Я даже подумал о том, чтобы отправить их после войны, если, конечно же, останутся целыми, на завод и модернизировать, установив рессоры и новую систему отопления.

По прибытию в Шлиссельбург я получал доклады.

— Неприятель выдвинулся из Выборга и быстрым маршем двигается на Петербург. Отмечается высокая скорость передвижения противника, — докладывал полковник Миргородский.

Судя по всему, неприятель подойдет к Шлиссельбургу через два-три дня. Шведы спешили. И в этом можно было найти и полезное для нас. Не думаю, что дисциплина нынешней шведской армии столь велика, что у них не будет проблем с отставанием