Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

– Сын мой, я не знаю, сколько лет Господь мне позволит прожить на этом свете, но у меня появилось чувство, что вскоре мне предстоит предстать перед Всевышним. Я виновен в том, что не подготовил вас к трону. А это – нелегкая ноша, и нужно очень много знать и уметь, дабы быть хорошим монархом. Я постараюсь рассказать вам как можно больше, а также попрошу трех моих самых близких советников стать вашими наставниками. Это будут: мсье де Ламуаньон, канцлер Франции; мсье Руйе, государственный секретарь по иностранным делам; и наконец, герцогиня де Помпадур.

Услышав это ненавистное для меня имя, я непроизвольно поморщился, но отец продолжил:

– Сын мой, я знаю, что вы не одобряете того, что мадам де Помпадур некогда была моей любовницей. Поверьте мне, уже давно никаких плотских отношений между нами нет. Но именно она лучше всех разбирается как во внутренней, так и международной политике. Она необыкновенно умна, и я ни разу не пожалел о том, что следовал ее советам. Кстати, именно она посоветовала нам сочетать вас браком с Марией Йозефой Саксонской после кончины Марии Терезии, вашей первой супруги.

Этого я не знал, но до сих пор помнил, как после той трагической смерти при родах – а через три дня после этого не стало и маленькой нашей дочурки – я не мог даже представить себе нового брака. Но отец мне дал понять, что, так как других сыновей у него не было, ему необходим еще один наследник, и предложил мне в качестве супруги кандидатуру Марии Йозефы. И я вновь стал безмерно счастлив в браке – и, должен сказать, как и при жизни моей первой супруги, ни разу даже не посмотрел в сторону другой женщины. И на этот раз Господь нам послал уже несколько детей обоих полов.

– Отец, я выполню вашу волю и сделаю все, чтобы научиться всему, что должен знать монарх. Но я буду и впредь молить Господа, чтобы он даровал вам еще много-много лет жизни – и правления.

Его величество обнял меня тогда впервые с сорок четвертого года, добавив:

– Я полагаю, что оба министра и герцогиня смогут дать вам полную картину того, что ныне происходит в нашей стране и за ее пределами. Они же объяснят причины тех или иных решений, а также традиций и законов. Но есть вещи, о которых рассказать вам смогу лишь я один. Самая главная из них – это «Секрет короля». Я покажу вам секретер, в котором содержатся все бумаги, связанные с этой таинственной для большинства моих подданных организацией. Я не удивлюсь, если кто-нибудь из придворных – или наших родственников – постарается завладеть бумагами, которые я получил благодаря стараниям людей, которые служат «Секрету короля». Некоторые из хранящихся в секретере документов настолько опасны, что могут повлечь за собой объявление войны. Если меня не станет, то первым делом после моей кончины вам необходимо выставить надежную охрану у комнаты, где этот секретер находится. И, как только сможете, ознакомьтесь с его содержимым – и уничтожьте все то, что вы сочтете нужным. Насчет же самой этой службы… Мне кажется, что в последнее время она становится все опаснее для нашего государства, и что она далеко не всегда действует в интересах Франции, а скорее служит лично принцу Конти. Вы можете сохранить эту организацию, если сочтете это необходимым, либо расформируйте ее. Конечно, полезно иметь секретную службу, независимую от прочих. Но в любом случае она должна работать только в ваших интересах.

С тех пор его величество постоянно выделял мне время, но в основном со мной занимались оба министра, которых он определил мне в опекуны. А месяц назад я впервые поехал в Креси-Куве, к мадам де Помпадур. Не могу сказать, что мы сразу же подружились, хотя герцогиня и отнеслась ко мне весьма тепло. Но я тогда впервые оценил ее ум, такт и мудрость и позднее навестил ее еще два раза.

Она же порекомендовала мне время от времени наведываться в мой титулярный удел, в Орлеан, и учиться для начала управлять герцогством Орлеанским. Именно поэтому я неделю назад приехал в этот город. И когда я услышал о прибытии канцлера, то подумал, что тот, как и было оговорено, навестил меня, чтобы ознакомить с тем, что происходит во Франции и за ее пределами.

Но, увидев мсье де Ламуаньона, я сразу понял, что произошло нечто ужасное. Он был в запыленном плаще, лицо его было печальным и усталым. Канцлер вздохнул и произнес:

– Ваше высочество, у вашего августейшего отца во время охоты лопнула подпруга, и он… Он погиб… – Голос канцлера задрожал, но он совладал с собой и воскликнул: – Король умер, да здравствует король!

После чего, посмотрев на меня, продолжил:

– Ваше величество, похороны состоятся в базилике Сен-Дени четвертого апреля. Это даст вам время вернуться в Париж и по дороге заглянуть в Версаль. Незадолго до смерти король передал мне этот конверт, попросив вручить его вам, если с ним что-либо произойдет… Я не знаю, что в нем, но кое-что я уже сделал, простите, не поставив вас в известность. Во-первых, я поставил охрану из королевских мушкетеров у тайного кабинета его величества. Доверять нельзя никому, но им больше, чем другим, кроме, пожалуй, королевских драгун. Именно драгуны будут сопровождать нас по пути в Версаль и Париж. Как скоро вы сможете отправиться в путь?

– Через полчаса. Поешьте, мсье канцлер, вы, наверное, голодны? А я пока соберусь в дорогу.

Перед отъездом я вызвал молодого шевалье Дюпона. Он должен будет передать маркизу Дюкеню, что ему следует срочно отправиться в Париж, а затем и в Сен-Дени, на похороны его величества. Русских же – хотя русским из всей делегации был лишь один мсье Новиков – я попросил остаться пока в Орлеане. Никто не знает, что теперь будет происходить во Франции, и мне не хотелось бы, чтобы с посольством другой страны что-либо произошло.

После чего я подождал, пока все выйдут, повернулся к стене и горько заплакал. Рыдал я не более минуты. Потом взял себя в руки, умылся и отправился во внутренний двор, где нас уже ждали кони и драгуны сопровождения. Мы поскакали в Версаль, чтобы стать участниками печальной церемонии – похорон умершего монарха.

30 марта 1756 года. Орлеан, Франция. Кузьма Новиков, глава посольства Русской Америки

Услышав за стенкой здравицу новому королю, я сразу все понял. Тот человек, с которым я разговаривал всего несколько