Господин Орлов - Redstone

Это был не шум, а гул потрясения, смесь страха и благоговения. Они смотрели на меня уже не как на барчука-благодетеля. Они смотрели на меня как на чудотворца.

* * *

Мы перешли в просторное, светлое здание конторы. Степан Иваныч, молчаливый и предельно сосредоточенный, сел за большой стол. Шок на его лице сменился деловитой энергией. Он действовал быстро и точно, словно занимался этим всю жизнь.

Началась перепись. Каждый подходил, называл свое имя. Я диктовал, Степан Иваныч записывал каллиграфическим почерком. Затем я выдавал ключи.

— Петров Иван Сидорович. Квартира номер три, в первом доме. Вот ключи.

— Сирота, Василий. Комната номер семь, в мужском общежитии. Вот ключ.

— Семья Захаровых, вы втроем? Квартира номер пять, второй дом, двухкомнатная.

Вместе с ключами каждый получал тяжелый холщовый мешочек. Внутри — деньги. Первая получка. Я распорядился выдать двойной месячный оклад в качестве подъемных. Для этих людей, привыкших считать копейки, это было целое состояние. Они не верили своим глазам, взвешивая мешочки на ладони.

К вечеру, когда последний житель нового города получил ключи и деньги, я повернулся к своему помощнику.

— Степан Иваныч. Завтра с утра нужно привести этот список в порядок. В алфавитном порядке, с фамилиями. И завести на каждого небольшую анкету: возраст, семейное положение, откуда родом. Также продолжайте наем. Нам понадобится еще как минимум тысяча человек в ближайший месяц. Распускайте слух по рабочим окраинам: Орлов строит новый город, дает работу и жилье.

Степан Иваныч поднял на меня свои ясные, теперь уже абсолютно преданные глаза.

— Будет исполнено, Александр Дмитриевич. Как прикажете называть… это место? В бумагах нужно указать название.

Я посмотрел в окно, на зажегшиеся огни моего города. Ответ родился сам собой.

— Орлов-град, — сказал я.

— Орлов-град, — без тени удивления повторил старик, делая пометку на листе. — Очень подходящее название.

Мы вышли из конторы. Усталость давала о себе знать, но это была приятная усталость творца. Мы молча дошли до моего небольшого дома.

— Отдыхайте, Степан Иваныч. У вас теперь тоже есть здесь комната, в доме для инженеров, — сказал я на прощание. — Завтра будет много работы.

Он поклонился ниже, чем когда-либо кланялся моему отцу.

— И вам доброй ночи, Александр Дмитриевич.

Я вошел в свой дом. Тишина. Покой. Нулевой цикл был завершен. Фундамент был заложен — не только в земле, но и в умах людей.

Завтра новый день и новые свершения.

Глава 4. Железо, Кровь и Признание

Пять месяцев превратили заболоченный пустырь в легенду. Пока еще тихую, шепотом передаваемую в рабочих кварталах и ночлежках, но уже обрастающую невероятными подробностями. Говорили о некоем городе за Невской заставой, где нет ни голода, ни болезней, где работа есть для всех и платят золотом. Где вчерашний пьяница и неграмотный грузчик сегодня становится мастером у станка и живет в квартире с электричеством. Для отчаявшихся это была сказка, последняя соломинка, за которую хотелось ухватиться.

Для меня же эти пять месяцев были непрерывным марафоном, разрывом между двумя реальностями. В одной я был Александром Орловым, двенадцатилетним вундеркиндом, гордостью семьи и головной болью преподавателей. Я сдал последние экзамены за гимназический курс экстерном, и это событие не осталось незамеченным. Газета «Петербургский листок» посвятила этому целую заметку на второй полосе под кричащим заголовком: «Юный гений Империи! Двенадцатилетний отрок завершил обучение в гимназии!».

Ко мне домой даже прислали щеголеватого репортера, которому я, следуя инструкциям отца, дал выверенное до слова интервью. Я сидел в отцовском кабинете, в безупречно отглаженном гимназическом мундире, и с вежливой скромностью рассказывал о своих планах.

— …безусловно, я благодарен моим наставникам и учителям, — говорил я, глядя прямо в глаза журналисту. — Именно их терпение и высочайший профессионализм позволили мне освоить программу в столь сжатые сроки. Я горжусь тем, что являюсь воспитанником русской образовательной школы.

— Но ваши планы, юноша? Что дальше? Неужели вы собираетесь почивать на лаврах? — допытывался репортер, жадно строча в блокноте.

— Почивать некогда, — я позволил себе легкую улыбку. — Я готовлюсь к поступлению. Сразу в несколько высших заведений. Меня в равной степени интересуют и точные науки, поэтому я буду пробоваться в Технологический институт, и право, так что не исключаю для себя и юридический факультет Университета. Мир так многогранен, и хочется успеть познать как можно больше.

— Поразительно! А как же ваши изобретения, о которых уже ходят слухи? Говорят, вы усовершенствовали систему освещения?

— Это лишь скромные опыты, — махнул я рукой. — Небольшие усовершенствования бытовых приборов, не более. Сейчас я работаю над проектом более эффективного сепаратора для молочного производства и новой конструкцией плуга для обработки тяжелых почв. Я считаю, что даже малые дела, направленные на благо нашей Родины, имеют большое значение.

Я ни словом не обмолвился об Орлов-граде. Это была моя главная тайна, мой козырь, который еще не время было выкладывать на стол. Но слухи, как вода, просачивались сквозь любые преграды. И эти слухи работали на меня, приводя к воротам моего города все новые и новые потоки людей.

В другой реальности, в реальности Орлов-града, я был уже не вундеркиндом, а демиургом. Город рос с неестественной, пугающей скоростью. Степан Иваныч, мой верный и теперь уже незаменимый помощник, методично, через подставных лиц, скупал соседние заброшенные участки, разорившиеся мануфактуры и болотистые пустоши. Как только очередная купчая ложилась на мой стол, ночью я выходил за пределы города, и земля под моими ногами менялась. Болота высыхали, холмы сравнивались, и на новом, идеально ровном пространстве за одну ночь вырастали новые жилые кварталы, новые цеха, новые дороги.

Население города перевалило за пять тысяч человек. В первые недели я лично «обрабатывал» каждую новую партию прибывших. Проводил их в столовую, произносил речь, а затем погружал в транс, исцеляя, обучая и вкладывая в их сознание необходимые установки. Но это было утомительно. Тонкая работа с сотнями разумов одновременно требовала огромной концентрации и выматывала даже меня. Решение пришло само собой — автоматизация.

Я создал артефакт. Взяв за основу слиток чистого золота, добытого из недр моей земли, я несколько дней насыщал его магией, вплетая в его структуру сложнейшую программу. Внешне он выглядел как простая, лишенная украшений золотая чаша, неуловимо напоминающая изображения Святого Грааля из рыцарских романов. Я установил ее на мраморный постамент в главном зале административного здания.

Теперь процедура приема новых жителей выглядела иначе. Их встречали, вели в зал, и каждый,