Тепла хватит на всех – 5 - Сергей Котов

— Нормально, — кивнул я.

— Мне показалось, что перед стартом ты как-то напрягся, — сказал пилот.

Ну вот. Побочный эффект ментальной близости: теперь он легко считывает мельчайшие нюансы моей мимики, выражение глаз, любые намёки. Впрочем, как и я его.

— Мы почему-то не подумали заранее, что можем оказаться на месте до прибытия Дианы в пространство Груажан, — осторожно сказал я, наблюдая за его реакцией.

Макс сдержано кивнул.

— Так понял, именно это и произойдёт? — спросил он.

— Был выбор, — признался я. — За полчаса до или через месяц. Вася не мог сообщить раньше — не было возможности считать конфигурацию. Я выбрал за полчаса до.

Лётчик улыбнулся, продемонстрировав крепкие белые зубы.

— Спасибо, Жень. Я… в общем, будет возможность — сочтёмся.

— Не уверен, что это был лучший вариант, — вздохнул я. — Могут быть… последствия.

В этот момент на экране, где только что мелькал обратный отсчёт, появился Вася. В смысле, мой Вася, конечно — именно он контролировал системы «Севера-2». Он был одет в классический чёрный костюм с красным галстуком, аккуратно причёсан.

— Максим, привет, — поздоровался он, глядя на лётчика. — Понимаю, для тебя это немного необычно — если что я Женин вариант. Сейчас я в мастер-позиции, поэтому так говорить будет проще. Напрямую мы с тобой общаться без разных хитростей не можем — а вот так пожалуйста, сколько угодно.

Макс растерянно моргнул, нахмурился. Потом вдруг улыбнулся — видимо, ему его собственный Вася что-то сказал.

— Конечно, я понимаю, — сказал лётчик.

— В общем, ребята, нам надо поговорить о парадоксах, — сказал Вася.

— Угу, вот тоже задумался на эту тему, — заметил я. — Уже после того, как решение принял.

— Об этом был небольшой раздел в теоретических выкладках Сергеича. Жень, ты, наверно, внимания не обратил после своего открытия. Да тогда оно было не так важно, — продолжал Вася. — В общем, не буду ходить вокруг да около: со временными парадоксами и вообще с путешествиями во времени в нашей реальности всё немного не так, как описывали в классических учебниках физики.

Макс снова посмотрел на меня. Медленно моргнул. Я вдруг отчётливо понял, что ему стало малость тоскливо. Не то, чтобы он не любил физику — просто всегда практику предпочитал теории.

— Деформация браны, — произнёс я.

Нужная информация будто сама собой всплыла в моём мозгу.

— Да, Женя, — улыбнулся с экрана Вася, после чего отошёл в сторону.

Перед ним появилась пространственная модель, демонстрирующая трёхмерную проекцию границы нашего привычного мира, имеющего размерность три плюс один. Она была неровной, как небрежно скомканный лист бумаги.

— В пространстве за границей браны, при размерности четыре плюс два, все варианты развития событий существуют одновременно. И не существуют — потому что накладываются друг на друга, — продолжал Вася. — Чем-то это напоминает наш классический вакуум и постоянно рождающиеся и аннигилирующие в нём частицы. Так что накопление информации, которую можно условно назвать фокусировкой, происходит только внутри этой границе. Но что случиться, если вдруг какое-то событие окажется за границей, но в писанным в смысловые связи существующей вселенной?

— Граница будет смещена, — ответил я.

Будто в подтверждение моих слов «лист бумаги» на экране зашевелился, а потом его небольшой сегмент переместился чуть в сторону, через мгновение снова слившись с основной поверхностью.

— И это правильный ответ! — ответил Вася. Его костюм изменился: он стал светлым, переливающимся, на нём появились блёстки. Свою реплику он проиллюстрировал звуком, с которым автоматы в казино сообщают о выигрыше.

«Обязательно вот это всё?» — мысленно спросил я.

Вася вернул чёрный костюм.

— Перебор? — спросил он вслух. — Ну извиняюсь. Вообще считается, что любую, даже самую сложную идею легче понять, если она даётся в игровой форме!

— Вась… похоже, на тебя всё-таки влияет это междумирье, да? — спросил я.

Вася подмигнул и указал на меня пальцем.

— Раскусил, — сказал он. — Да, есть определённые эффекты. Но это связано с человеческой стороной моей личности.

— Погодите-ка, — вмешался Макс. — И что теперь? Можно просто так путешествовать во времени, не боясь парадоксов? Вселенная, типа, сама подстроится?

— Не вполне так, к сожалению, — грустно вздохнул Вася на экране. — Есть определённый предел изменений. К сожалению, предсказать, где именно проходит эта граница невозможно — всё зависит от конфигурации браны и точки приложения. Но, если быть неосторожным, то может произойти и такое.

«Лист бумаги» на экране сначала будто начал вспухать изнутри, словно бы стремился расти одновременно во все стороны. Потом в его центре появился надрыв. Края этого надрыва налились красным, будто их охватил огонь. Отверстие стремительно расширялось, разбрасывая в разные стороны клочья «листа», которые медленно таяли в окружающем пространстве, развеиваясь мельчайшим пеплом.

— Собственно, вот что может произойти с нашей Вселенной, — сказал Вася. — Если перейти компенсаторный порог сложности изменений.

— То есть, парадоксов всё-таки следует избегать? — уточнил Макс.

— Как сказать, — улыбнулся Вася. — Дело в том, что сейчас мы находимся на таком уровне развития, когда даже максимальные изменения, которые теоретически могут сгенерировать наши путешествия через пределы нашей браны не могут даже приблизиться к этому порогу.

— Ну и замечательно! — осклабился лётчик.

— Правда, есть один нюанс, — продолжал Вася, хитро улыбнувшись.

«Лист бумаги» на экране исчез. Его место заняла постепенно усложняющаяся формула. Я опознал потоки Риччи и пытался следить за развёртыванием, по крайней мере, при переходе к классическому доказательству гипотезы Пуанкаре. Однако потом я сбился — когда вычисления вышли за переделы размерности три. Как бы то ни было, теоретические выкладки, которые демонстрировал Вася, касались субкритических состояний пространства-времени.

— Женя, ты следишь? — спросил Вася, скрестив руки на груди.

Макс беспомощно посмотрел на меня.

— Сбился на хирургии в классическом доказательстве Перельмана, — ответил я.

— Но суть уловил?

— Примерно.

— В общем, на вероятность коллапса вселенной нашей размерности влияет не только масштаб изменений. Но и точка их приложения. Даже минимальное изменение, вроде нашего с вами путешествия, если оно пройдёт через критическую точку, способно уничтожить всё пространство-время, — сказал Вася. И широко улыбнулся, в очередной раз. — Однако вероятность этого исчезающе мала. Такая точка может быть одна, размером с лептон, на скопление галактик.

— Но она никогда не равна нулю,