Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Забегаю в море и тут же с визгом выскакиваю на камень — вода холоднющая! Я-то думала, и почему никто не купается… Но если я чего решил, то выпью обязательно! Собираюсь с духом, прыгаю в волны и делаю несколько мощных гребков… к берегу. Открыли купальный сезон — и немедленно закрыли!

Токс невозмутимо спускается по тропинке. Скептически смотрит на меня:

— Не думала, однако, что снага может стать еще более зеленой…

Пока я, стуча зубами, одеваюсь, Токс собирает сухой плавник и наскоро разводит костерчик. Оказывается, у нее спички с собой были! Восемьдесят лет жизненного опыта — не кот начхал.

Поджариваем, насадив на палочки, захваченные из дома бутерброды с сыром. Растягиваюсь на черных вулканических камнях. Как же давно не было, что не надо никуда спешить и ни о чем волноваться…

Токс смотрит на серые волны. Удивительный у нее талант — вписываться в пейзаж так, словно она была здесь всегда, словно любое место было несовершенно до ее прихода, а теперь стало наконец тем, чем должно быть. Вот я вроде бы привыкла жить с эльфийкой как с соседкой по комнате, мы каждый день мелочевку всякую стреляем друг у друга, иногда ругаемся по ерунде, вроде кто опять налил воды в мыльницу… Но ведь это сюр полный — эльфийка и орчанка. Ну правда, если так подумать — кто она и кто я? В легендах, которые Токс рассказывает деткам, эльфийские и человеческие герои полны яркой индивидуальности и высокой трагедии, даже у гномов бывают интересные судьбы, но уруки всегда — темная враждебная масса, а снага не упоминаются вовсе… ну что там, рабы какие-то.

— О чем ты сейчас думаешь? — спрашивает Токс.

Неожиданно… Не в ее это обыкновениях — лезть с личными вопросами.

— О тебе… О нас с тобой. Как так получилось, что… ну, все вот так. Как-то оно… неравновесно, что ли.

— Неравновесно, — спокойно соглашается Токс. — У тебя чистая душа и благородное сердце, ты не совершала преступлений. И все-таки появилась в сумерках моей жизни. Твоя дружба сделалась светом, который сияет там, где погасли все другие огни. Если бы не ты, я бы пропала, сломленная чувством вины и отчаянием. Меня тревожит только одно…

— Что?

— Вдруг я не смогу отблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня.

Кошусь на браслет на лодыжке Токс. Зеленую полоску уже видно явственно. Она совсем короткая, но понемногу растет.

— Слушай, ну… Как бы то ни было, нужно тебя освободить — и как можно скорее. С дубликатом браслета получилось чего-нибудь?

Токс качает ногой, на которой носит свою тюрьму.

— Я собрала его, и Ленни скопировал код на свой компьютер. Но взломать этот код ему не под силу — и не из-за недостатка мастерства. Код обладает абсолютной защитой, он не изменится, пока не будут исполнены прошитые в нем условия. Если активировать код на втором браслете, он просто будет работать в паре с первым.

— Давай посмотрим, что как пойдет. Не будем, как говорится, бежать впереди паровоза. Мне нужно связаться с родными… с мамой. Но этот сумасшедший детский дом… На кого мы его бросим? Хотя я не знаю, насколько оно все серьезно для тебя…

— Серьезнее некуда, Соль. Мы имеем дело с предсмертной волей. В нашей культуре она ненарушаема, понимаешь? Умирающий, кем бы он ни был, может оставить последнюю волю, и ее обязаны выполнить те, на кого она пала. Поэтому в прежние времена раненых врагов добивали быстро… Эльдары относятся к судьбе не так, как другие разумные.

— А в чем разница?

Токс ворошит дрова в костерке. Смотрю на ее лицо через россыпь искр.

— Мы не переоцениваем значение собственных выборов. Что предначертано, то осуществится. От нас зависит, насколько достойно мы это примем. Это называется — Meliniel ar Nínquen, а на языке проклятого Арагона — amor fati. Любовь к судьбе. Хотя во все времена были те, кто пытался избежать своей судьбы. И были герои, которые бросали судьбе вызов. Чаще всего это вело к гибели.

Потягиваюсь:

— Дай угадаю. К гибели народов?..

— По-разному. Кому какая судьба выходила. Часто именно те, кто боролся с судьбой, оказывались самыми ярыми ее исполнителями. А не пора ли нам выдвигаться? Автобус через сорок минут.

Глава 19

Я знаю, что я говорил

В коридорах и спальнях подозрительно тихо, а вот в холле уже минут десять не смолкают визги и смех. Надо проверить, что там делают детки, и сказать им, чтобы немедленно прекратили…

Малышня орет от восторга, старшие толпятся в дверях с подчеркнуто независимым видом — вроде как совершенно случайно здесь оказались, вовсе им, таким взрослым, не интересно… что именно? Протискиваюсь сквозь снажью пробку. Посреди холла стоит Алик и жонглирует четырьмя… нет, уже пятью пустыми баночками из-под йогурта. Тоненький светлый мальчик среди толпы визжащих орков… Может, они его сожрут, а? Хотя нет, нельзя — аппетит испортят перед ужином, мадам Кляушвиц сердиться будет.

Мне почему-то раньше не приходило в голову жонглировать — а ведь я умею! Сто Тринадцатая выступала с другими номерами, но основы этой техники входят в базовую программу обучения цирковых артистов. Уж точно я с этим справлюсь не хуже какого-то там человека! Наверное. Вон как раз кегли валяются. Сейчас только музыку врублю, есть у меня подходящий трек на телефоне…

Включаю музыку, подбираю кегли, секунд десять слушаю, настраиваясь на ритм. Вызываю из глубин моторной памяти технику — спасибо тебе, Сто Тринадцатая… Начинаю с четырех кеглей, потом, глядя Алику в глаза, беру еще сразу две. Детки просекают фишку и наперебой протягивают ему новые банки из-под йогурта. Алик невинно улыбается и принимает вызов — у него уже семь предметов! Ладно, он сам напросился… беру восьмую кеглю. Хитрость — четным числом предметов жонглировать проще. Ну что, детка, жалеешь уже, что вздумал тягаться с профи? Ничего, ты всегда можешь выйти на лестницу и немного поплакать. А тут еще и музыка ускоряется — не зря я выбрала именно этот трек!

Волосы Алика липнут к вискам — намокли от пота; но дыхание ровное. Он подхватывает еще одну баночку! Восемь против восьми. Пару минут надеюсь, что Алик сдуется и сдастся или облажается — не тут-то было… Ладно, не отступаться же. Детки протягивают мне с десяток кеглей, беру еще одну. Девять — это уже