Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

Тот кивнул, слушая меня, ушел в себя, явно осмысливая сказанное мной, но тут он насторожился и взглянул удивленно.

– Ларин? Тот Ларин, что потопил два броненосца?

– За что был арестован, между прочим. Пришлось бежать из-под стражи, не люблю небо в клеточку. Гостеприимство, проявленное во Владивостоке, мне не понравилось. Это было очень подло. Пришлось бежать, сидеть на каторге за надуманное дело я не хочу.

– Но ведь уже разобрались, пришли вас выпустить и извиниться, а вы уже исчезли, – продолжая растерянно говорить, тот посмотрел на меня. – А тут что делаете?

– Представители командования Российской империи навсегда дискредитировали себя в моих глазах, сотрудничать я больше не буду, получить еще раз нож в спину не хочется. А что я тут делаю… Меня ведь во время ареста ограбили, все забрали. Есть хочется, зарабатываю. Да и с японцами повоевать хочу, есть мысли, как им напакостить, но нужны деньги на первоначальном этапе.

– Я приношу извинения от имени правительства Российской империи за необдуманные действия некоторых высокопоставленных чиновников, – встав, тот немного пафосно принес мне извинения. Совсем не впечатлило, я с озадаченным выражением лица наблюдал за ним.

– Нет, господин адмирал, – я слегка наклонился к Алексееву, и тоном, полным ярости, продолжил: – Не извиняю. У меня в планах было, добравшись до Владивостока, оборудовав свои суда во вспомогательные крейсеры, на это сутки нужно было, набрав команду, выйти в море к берегам Японии. А тут из-за какого-то подлеца все рухнуло. Крейсерская война на японских коммуникациях на начальном этапе должна была нанести максимальное поражение гражданскому флоту Японии, чего от вашего крейсерского отряда во Владивостоке никогда не дождешься. Война на транспортных коммуникациях, диверсии в японских городах, минирование их портов, все это полетело к черту. И вы говорите, извините? Не извиняю и извинять не собираюсь.

С каждым словом я говорил все быстрее и быстрее, вываливая накопившуюся злость и ярость. Может, и зря все это Алексееву выложил, он-то тут при чем, однако сам виноват, спровоцировал.

– Извините, что все на вас вывалил, не удержался… – вздохнул я. – Я теперь буду работать только в одиночку, вашему командованию я не доверяю, снова ведь арестуете. Причем начну уже сегодня. Все проплачено, и я направляюсь воевать, или, как ваши говорят, пиратствовать в японских водах. Честь имею.

Перехватив поудобнее гитару, я осмотрелся и понял, что к выходу мне не пробиться, тут одних военных больше половины зала. Не выпустят. Поэтому ускользнул к окну, открыл его и завис на подоконнике, услышав возглас Алексеева:

– Максим, подожди.

Не знаю, что меня остановило, вина в голосе, грусть и усталость или все это вместе, но я остановился, замерев, свесив одну ногу наружу, а вторую, согнув, оставил на подоконнике. Сидел вполоборота к наместнику.

– Знаете, я извиню вас, – первым сказал я, пойдя на некоторые уступки. – Если вы окажете мне некоторую помощь. Мне нужны люди. Матросы, триста хватит. Но работать я все равно теперь буду один, о проведенных операциях будете узнавать по факту. Начальства надо мной теперь не будет.

– Думаю, нам нужно это обсудить в более благоприятной обстановке.

Уже по одному тону адмирала я понял, что мы договоримся. Похоже, есть причины у наместника пойти мне навстречу в некоторых просьбах.

– Согласен, – вернувшись в зал ресторации, кивнул я. – Ведите.

Мы под всеобщим, я бы даже сказал, жадным вниманием невольных зрителей покинули ресторацию и направились во дворец наместника. Пешком, тут идти было меньше двухсот метров. Вместе с нами пошло с десяток армейских офицеров и чуть больше моряков. Пройдя в здание, мы зашли в кабинет адмирала, но за монументальным столом он устраиваться не стал, мы отошли в сторону и расположились в креслах, похоже, беседа предполагалась без чинов. Вместе с нами зашло несколько офицеров, один из них был в адмиральском звании и два генерала. Меня всем представили, как и офицеров мне. Как я и думал, адмиралом оказался Старк.

Меня попросили подробно описать всю историю моей эпопеи. Начал я с того, как собирался в России, какие трудности ждали. Затем началась экспедиция, опытные моряки как наяву видели все трудности этой экспедиции. Как мы фактически на последнем угле пришли в Циндао, где смогли пополнить угольные ямы. Как узнали о начале войны, о том, что мы ранее узнали о ней агентурным путем, я тоже сообщил, и на возмущение Алексеева пояснил, что в Питере знали о дате нападения, а то, что ничего не было предпринято, не моя вина. Как я принимал решение о выходе и прорыве во Владивосток, решив, что до Порт-Артура мы добраться не сможем. Описал ультиматум капитана японского миноносца и решение администрации Циндао. Как я формировал команду на «Щуке», решив захватить японца, воспользовавшись подавляющей огневой мощью в стрелковом оружии, как японцы сглупили, подойдя к борту, и мы их уничтожили. Как подготовились и рванули к эскадре Того. Как обманули радиосообщением о взятии в плен адмирала Макарова и атаковали два броненосца, фактически случайно потопив крейсер. В общем, рассказывал в подробностях, и моряки видели, чего нам все это стоило. Как догнали остальные корабли, описал, да и как добирались до Владивостока. О том, как лично меня там встретили, рассказывать не стал, наместник знал, остальные, похоже, нет, но им это и не нужно знать. В рассказе были косяки, на которые никто не обратил внимания, например, откуда я знал, где будет эскадра Тога, но никто на эту тему вопросов не задавал. Да и почему так долго шли к Владивостоку, тоже не спрашивали.

Прежде чем приступить к серьезному разговору, наместник попросил оставить нас одних. Не для чужих ушей он был.

– Какая тебе помощь нужна? – прямо спросил наместник. – Про людей я уже слышал, только не понимаю, зачем они тебе нужны.

– Прежде чем ответить, скажите, какие распоряжения на мой счет были отданы. Насколько я могу воспользоваться вашими возможностями, ну и уровень доверия тоже. Как я посмотрю, мой возраст также заставляет вас из-за косности мышления обращаться ко мне, как к ребенку. Хотелось бы этого избежать.

– Как много вопросов, – улыбнулся в бороду Алексеев. – Насчет тебя особых распоряжений не было. Общественность, до которой довели через газеты о результатах потопления двух японских броненосцев в ответ на подлое нападение на наш порт, попросила о благоволении к тебе. Было решено прапорщика Адмиралтейства Ларина представить к офицерскому званию мичман и наградить за столь великий подвиг орденом Святого Георгия третьей степени. Три дня назад получил соответствующую телеграмму из столицы. Сам император принимал решение.

– Хм. Понятно. Вы в