Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

– Читал в рапорте.

– Это был намек, что теперь награды и ничего другого от государства я не приемлю. Не нужно мне ни звание, ни орден. Я отношусь к тому редкому типу людей, которые считают, что благодарность за дело – обязательна. Я не говорю, что за тот же подвиг героя должны усыпать наградами, но простого похлопывания по плечу от боевого товарища и одного слова «спасибо» мне бы хватило. Я этого не получил, меня отблагодарили совершено по-другому. Подло, другого слова не подберешь. Теперь я от вашего правительства наград не желаю получать, и сам восхвалять его теперь не буду.

– Из-за ошибки одного человека?

– Из-за ошибки одного человека. Это человек вашего правителя, он за него отвечает, он и несет ответственность. Закончили с этой темой, ответьте на остальные вопросы, пожалуйста.

– Можно получить уточнение по вашей фразе? Ваш правитель? Как мне помнится, и ваш тоже.

– Ваш-ваш. Поспешил я с подданством. Уже подумываю поискать другое. Мне часто за это попадает, и я влипаю в разные истории, но подлости я не люблю, особенно в отношении себя. Не надо морщиться, я со своим юношеским максимализмом смотрю на все с точки зрения молодого человека. Вам уже не понять. Если любить – то изо всех сил, ненавидеть – от всей души. Вы уже этого лишены. Чувства и эмоции притуплены.

– Каково бы ни было ваше решение, но для русского народа вы герой. Заметки с опросом моряков, что были с вами в том рейде, печатали даже иностранные газеты. А их фото, где они держат подаренное именное оружие? Вас еще не знают, но уже любят.

– Повторюсь, оставим эту тему. Хотя можете в газетах сообщить, что я отказался от всех наград, считая себя недостойным их. Мне все равно, а вы сможете с честью вылезти из этой ловушки, в которую вас загнали.

– Меня это устраивает. Что там за следующий вопрос был, а то я подзабыл?

– Ваши возможности, насколько я смогу воспользоваться ими, ну и вопрос доверия.

– Доверие?.. – задумчиво пробормотал наместник. – Доверия становится все меньше и меньше. Дас-с. Странно вы себя ведете, чтобы заработать его. А возможности – только из-за личного моего расположения к вам. Приказа помогать не было, вообще ничего не получал, поэтому если чем помогу, то лично. По желанию.

– Понятно. Что по моему возрасту?

– При первом нашем знакомстве вы мне показались слишком молодым, однако при дальнейшем общении становится заметно, что вы взрослее. Хотя некоторые поступки откровенно детские.

– Мне действительно шестнадцать, но советую обращаться ко мне как к молодому человеку с полностью состоявшимся характером. Не нужно общаться со мной как с ребенком. Я терплю, но и терпение у меня не бесконечно.

– А есть повод обращаться к вам как ко взрослому мужчине?

– Давайте я проясню ситуацию, чтобы позже не возникало недоразумений. В три года я научился писать и читать, в семь лет закончил школу, гимназию, по-вашему, к десяти годам университет. В одиннадцать лет я попросил одного профессора химии проверить мои знания. Через три дня он сказал, что и половины того, что знаю я, до сих пор неизвестно, и предложил помочь мне получить ученую степень по химии. Сказал, что я без проблем получу профессора. Коллегия ученых его поддержит. Я отказался. Мне этого не нужно. С одиннадцати лет я увлекся медициной, разрабатывал новые лекарства. В тринадцать лет создал лекарство, назвав его «пенициллин». Сам в лаборатории вывел по формуле лекарство, и попросил протестировать. Тестировали в военном госпитале, где лежали солдаты Иностранного легиона. Врачи были в восторге, испытания прошли более чем успешно. Воспаления на глазах сходили, заживление шло быстрее. Меня искали, я тогда назвался ложным именем, но медицина перестала меня интересовать, хотя я иногда ею и занимаюсь. Потом я увлекся созданием и ремонтом огнестрельного и холодного оружия, получив от других мастеров высокую оценку своим способностям. Потом была механика, до знаний инженера не дорос, но многое знаю. Боевыми искусствами увлекался, в частности, боксом, даже разряд получил, если вам знакомо такое понятие. Музыкой занимался с детства, и сейчас увлечен, пишу стихи и музыку, в чем вы в ресторации убедились. Когда отец увидел, что я заинтересовался морем, то нанял частных учителей. Навигация, управление судами. Когда я закончил программу гражданского флота, перешел на военную. Меня учили адмиралы и боевые офицеры-моряки. Я не смогу вести эскадренный бой, да и не учили меня этому, но война на водах, крейсерство, диверсии, этому меня обучили лучшие специалисты мира. Я знаю многие языки, японский – так в совершенстве, так что проникнуть на остров и творить там диверсии для меня не проблема. Я говорил, что увлекающаяся натура, перескакивал с одного интереса, теряя его, на другой. Ошибся, никогда не терял, всегда все интересно, я разрабатывал себя как разностороннюю личность, просто времени не хватает охватить все. Когда погибли мои родители, между прочим, я за них лично отомстил, то решил отдохнуть от учебы. Узнав от англичан о скорой войне, будучи в душе русским, меня так воспитали, решил помочь. Результаты вы видите. Вот теперь сами решайте, относиться ко мне как к ребенку, или как ко взрослому человеку.

– Отомстил за родителей? – задумчиво протянул адмирал.

– Я очень любил своих родителей. Поэтому уничтожил исполнителей, их семьи, тех, кто отдавал приказы, и их семьи тоже. Всех, кто причастен. Это очень много, два месяца потратил, но в живых никого не оставил. Это принципиально.

– Хм, учту. Я немного разобрался в твоих стремлениях, а теперь скажи, что ты хочешь?

– Я собираюсь вести войну против Японии, свою, но ситуация сложилась так, что нужна ваша помощь. Если бы не это, я бы на контакт не пошел. Не хочу раскрывать детали, уверен, что информация из вашего штаба утекает на сторону, тут шпион на шпионе, поэтому об операции должен знать только один человек. Это я. Все. Поэтому вам остается только мне поверить на слово. Если операция пройдет нормально, то вы прославитесь как ее руководитель. Я к славе не стремлюсь, буду лишь командовать.

– Триста матросов, значит?

– Нужен скоростной транспорт тысяч на пять тонн, с грузом хорошего угля. А к матросам еще бы с два десятка офицеров, из молодых. Лейтенантов и мичманов бы. С ними мне проще договориться. Со старшими вряд ли, напомню про косность мышления, – едва уловимо улыбнулся я. – Казаки у вас есть?

– Есть, как не быть.

– Тогда полуроту казаков со всем личным вооружением, но без лошадей. Для них