Мальчик из будущего: Мальчик из будущего. Отрок. Новик - Владимир Геннадьевич Поселягин

Никого не было, кто бы меня не знал. В общем, сообщив, что теперь они поступают под мое полное командование до возвращения в один из портов, принадлежащих империи, велел следовать с собой. По пути познакомился с обоими офицерами и унтером от казаков. Лейтенант Самохин был командиром того миноносца, а мичман Боголюбов – начальником всей артиллерии и минных аппаратов. Ценное приобретение. Пока шли, узнал, как они потеряли корабль. Их, оказалось, не миной потопили, не повезло словить пару снарядов от японских «истребителей», причем так неудачно, что мигом пошли на дно, что в совокупности с подрывом котлов и вызвало такие большие потери, почти половину команды ранеными и убитыми потеряли. На берег выброситься не успели, на краю фарватера затонули. Смысла поднимать корабль не было, броненосцы пройти могли, так что оставили все как есть. Один только Самохин пытался хоть как-то повлиять на ситуацию и поднять свой миноносец в надежде восстановить его.

Пока шли, я пробежался вокруг, слежки не было, что странно. Поэтому, вернувшись, оставшийся путь до причала в туземном квартале опрашивал унтера Зиновьева. Повезло, опытного прислали, да и бойцы его все как на подбор. Вооружены все поголовно. У моряков только у офицеров были револьверы в кобурах, вот и все. Остальные совсем безоружны.

Когда мы добрались до причала, где находилась моя лодка, там уже ожидал паровой катер с «Амура», минный офицер в нем при пяти матросах с четырьмя минами на дне суденышка. Приказав Самохину отрядить людей и на моей лодке перевезти всех на «Листик», я пообщался с лейтенантом с заградителя. Тот подробно пояснил все особенности этих якорных мин, после чего мы подошли к борту «Листика», и они помогали моей новой команде поднять мины на борт судна, упаковав их в трюме. Моряки с заградителя направились обратно к своему кораблю, решив успеть отхватить остаток ночи на сон. Я тоже медлить не стал, обоих офицеров поселил в гостевых каютах, они, устроившись там, уже отходили ко сну, часть моряков распределил по кубрику, вместилось всего двенадцать человек, остальных кого на пол столовой и камбуза, кого в мой кабинет. Пяток с унтером так в трюме устроились, на свернутом брезенте, и похоже, вполне комфортно, не замерзли, чуть позже остальные солдаты и моряки туда переселились, видимо, действительно вполне удобно.

Утром меня поднял вахтенный. Я не забыл про него. Подняв команду, посмотрев, как устраивается кок с миноносца на камбузе, – вахтенный его на час раньше поднял, – первым в очереди поел каши с мясом и, попив чаю с булочками, когда только успел их испечь, покинул столовую и вышел на палубу. Солдаты будут завтракать последними, сейчас моряки нужны. Особо я парней на палубу не выпускал, незаметно ночью попали на борт судна, нечего им светиться. Отобрав среди моряков и солдат самых субтильных, примерно моей комплекции, обрядил их в корейскую и китайскую одежду. Один был из казаков, другой из моряков. Немного ими покомандовав, в парусах те вообще не разбирались, но за что тянуть, понимали, так что, подняв якорь «Листика», я вывел судно с места стоянки и направился к выходу из порта.

Моряки да и казаки слушали меня беспрекословно. Оказалось, за эти дни я успел превратиться если не в легенду, то во что-то близкое. Понимая, что мы идем на новое дело, мои приказы исполнялись чуть ли не влет, даже до драк пару раз дошло, кто будет исполнять то или иное поручение, что вызывало у меня улыбки. Да, о том нашем рейде писали, еще как писали. Про меня тоже, и подробно было описано, как мы действовали и к чему это привело. Все участники были награждены, Василевский получил лейтенанта. Обо мне тоже писали, но ничего о наградах не было сказано, несколько благодарностей за действия промелькнуло, и все, больше обсуждали мое исчезновение. Про арест в газетах ничего не было сказано, уточнялось, что когда я сошел в порту Владивостока, то просто пропал. Давался мой словесный портрет с просьбой о поисках. Вот такая история. Большую часть я слушал из чужих уст, сам газеты особо не жаловал, но что такое информационная война, понимал прекрасно, поэтому обдумав все, решил встретиться с лояльным и, главное, иностранным корреспондентом. Пусть выложит заметку с моей беседой, там я и опишу всю правду. Хм, а может, французика напрячь? Вроде парень ничего, с понятием. Молодой, едва двадцать пять ему, но дружащий с головой, что такое честь, знает. Подумать надо. Хотя поздно уже, вон, выход из бухты виден и начало фарватера. Кстати, Самохин интересовался причинами моей пропажи, всем было интересно, но я промолчал, сказал, что не стоит им это знать.

К моему удивлению, «Листик» не только не досмотрели, даже не остановили, так что мы прошли устье выхода, снова покосившись на «Бобр». Кстати, эскадра активно готовилась покинуть бухту, на судах шли явные приготовления к выходу, пар поднимали в котлах, суеты было много. Тут наместник молодец, активно всем рулил. Когда я во дворце несколько раз пояснил, что такое косность мышления у пожилых офицеров, посоветовав ставить на командные места молодых лейтенантов, те уж наведут шороху в море, Алексеев разозлился и, поругавшись со мной, заверил, что и у них тоже еще имеется порох в пороховницах. А на мой немедленный ответ, что подмоченный, взбеленился. Мы тогда при всем штабе орали друг на друга. Ну я и выложил все, что думаю о командирах кораблей, не обращая внимания на то, что часть была тут. Им бы ценз дослужить и мирно в отставку уйти, поэтому никаких боев им не надо, из-за этого и с ремонтом тянут и остальное. Мол, за них другие повоюют. А молодые в бой хотят, все на них и лежит. Вот и орали мы тогда друг на друга, как мартовские коты. Я после этого и поспешил уйти, а то еще и прилетит сгоряча, да и вообще операция будет отменена. А сейчас, наблюдая стоявшие у причалов небольшой транспорт и «Новик», где шла погрузка, понял, что все идет как надо, ближе к обеду эскадра покинет защищенную бухту, выйдя навстречу кораблям Того. Кстати, надо узнать, утонул он с флагманом или нет, Алексеев такой информацией не владел, да и в иностранных газетах ничего не было. Наверняка Камимура, он после Того второй, хотя пока славы и не заимел, и сейчас должен занять его место. В английских газетах был лишь траур по погибшим морякам с броненосцев и крейсера. Они эту войну чуть ли не священной называли,