Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

На второй день путешествия капитан начал закладывать за воротник, дисциплину остался поддерживать один Хоботов. Но после пересечения Урала и он сдулся: бывало, мы оставались предоставлены лишь сами себе. Искусственный интеллект вагона, которого звали Дьяк, обладал очень причудливой логикой и не всегда верно оценивал ситуацию, хоть и всегда оставался доволен самим собой.

Из вагона нам просто так выходить запрещалось — только на пустые перроны! — однако в Сибири на какой-то из маленьких станций к поезду прорвались тетки-гоблинши, продающие местную рыбу. И водку.

Несмотря на пугалки Сицкого, что тут, в Сибири, повсюду Хтонь, рыба наверняка ею заражена и мы все мутируем, основным ударившим по здоровью курсантов фактором оказалась, конечно, не рыба.

А то, что ею закусывали.

Зато, наконец, действительно пригодилась швабра.

На четвертый день запах в вагоне стал нестерпимым.

На седьмой день поезд прибыл во Владивосток. Капитан и вахмистр с радостью сплавили нас следующим сопровождающим, традиционно полаявшись с ними насчет неучтенной головы — моей.

Притом оказалось, что не все сорок человек должны были попасть в Поронайск. Нас распределяли по гарнизонам — на Сахалине и на материке — и 126-й Поронайский был только одним из них.

На перевалочной базе под Владивостоком сутулый опричник в каком-то рыбацком, как мне показалось, камышовом камуфляже — но с погонами подпоручика — устроил нам перекличку. Все — включая уже и меня — имелись у него в служебном планшете, но сутулый заставил нас выполнить равнение на фрунт и каждого громко выкрикнуть: «Я!» Сицкий смог выдать нужное количество децибел только с третьего раза, поэтому мы прошли три полных круга.

— Кто из Коломенского училища — шаг вперед, — сказал сутулый, когда перекличка была окончена.

Четверка из нашего купе выступила, Сицкий — после того, как я его незаметно толкнул.

— Вы в Поронайск, — скучно сказал нам сутулый.

— Поросенск, — донеслось с того края шеренги, где торчали Долгоруков сотоварищи.

Сутулый не обратил внимания.

— Кто из Можайского?.. Туда же.

На этом моменте случилась маленькая заминка: по данным Льва, он должен был оставаться на центральной дальневосточной базе, а не плыть на пароме на Сахалин. Таковы, якобы, были договоренности, которые Долгоруков-старший с кем-то там заключил.

«Рыбак» выслушал нашего мажора, не изменившись в лице, а затем скучным голосом рассказал ему, как тут, на берегу Японского моря, относятся к его батюшке, истории их славного рода, да и к матушке заодно. Бесстрашные люди — рыбаки.

Долгоруков заткнулся.

Прочих пацанов распределили кого куда, остался только один.

— Я!

Подпоручик обвел взглядом мою фигуру, на которой налетающий с моря ветер вздувал пузырями куртку, и выплюнул:

— Поронайск.

Пока нас кормили, появился еще один маг — кажется, штабс-капитан. Я с любопытством прислушивался, о чем они говорят с сутулым, хотя доносились только обрывки.

«Автобусом до парома», «еще несколько суток», «ничего, пускай закаляются», «много чести им — портал открывать», «да все равно открывать же надо, провизию доставлять».

Около трех часов мы опять занимались тем, чем, как я понял, чаще всего занимаются все курсанты на свете. Ждали.

Толпа редела — пацанов из Вышнего Волочка и Тулы автобусы увозили куда-то там. «Большой Камень!», «Уссурийск!», «Дальнереченск!»

Наконец остались только мы, «поронайские». Долгоруков пытался звонить отцу, но связи не было.

К нам подошел утомленный штабс-капитан:

— Повезло вам, собачьи дети, — сказал он, явно не с целью нас оскорбить, а как-то привычно. — Сейчас нагрузим вас ящиками, и открою портал. Прямо на родной базе окажетесь.

Через час я был на 126-й Поронайской. Я и еще восемь человек.

* * *

Нас встретил — на плацу, где открылся портал — ротмистр Рокотов: небольшой комплекции, но жилистый, тренированный дядька, стриженый ежиком.

Он крайне неодобрительно оглядел всех, особенно меня и почему-то Льва. Пробормотал что-то про обезьян. И рявкнул:

— Так! Вы здесь формально на стажировке. Фактически — это служба. Никаких особых условий. Сейчас вахмистр Тещин, — взмах в сторону рябого дылды в мундире, — расскажет вам, что где находится. У каптера получите: браслет, визор, наушник, подключенные к личному контуру. Вопросы есть?

Долгоруков ткнул Горюновича, и тот радостно выпалил:

— А правда, что в увольнение каждую неделю можно?

Ротмистр скривился:

— Какое, — переводя взгляд с одного из нас на другого, спросил он, — главное орудие опричника? Ну? Отвечать!

— Магия! — заявил Долгоруков.

— Еще варианты.

— Мозги, — пробормотал Ганя, а Тургенев выкрикнул громко.

— Тоже мимо. Ты, шифоньер? — Буран явно хотел что-то сказать.

— Тренированное тело — главное орудие опричника, — радостно выпалил он, — потому что другое можно отнять, а это…

— Ясно. Запомните раз и навсегда, — Рокотов сделал паузу. — Главное орудие опричника — то, которое у вас на шевроне.

— Метла, — недоуменно пробормотал Горюнович.

— Точно. Метла тренирует, — Рокотов усмехнулся, — тело, а из головы убирает неправильные вопросы. Тебе и тебе — он ткнул в Долгорукова и Горюновича, — наряд по уборке плаца. Уже в контуре.…Тебе — за неуставной вид, — пояснил он Льву, когда тот открыл рот.

— Вон Усольцев — вообще в куртке!!

— Куртки у него другой нет, — ласково пояснил ротмистр, — а вот у тебя под усами другая рожа имеется. Два наряда.

Больше вопросов не было. Напоследок Рокотов окинул одобрительным взглядом Федьку, который непостижимым образом втянул пузо, глядел непонятно куда и вообще неплохо замаскировался под столб.

Нами занялся Тещин. Этот был «хороший полицейский»: рассказал, где казармы, каптерка, и — по собственному почину — где столовка. Я прям оценил.

Каптер каждому выдал наушник — это его называли «пес», маленький, мягкий, утопающий в ухе, как родной. Навороченные браслеты на левую руку: пацанам без предисловий, а с моего запястья, матерясь, сковырнул сначала другой браслет, который повесил Хлынов, «антимагический». И — по плоскому широкому обручу, который предполагалось… надеть на глаза?

— Сюда слушайте. Визор — ваша связь с контуром. Туда будут наряды падать… ну и вообще. На ночь ставите визор на зарядку в казарме. Браслеты — умнее вас, их просто не трогайте. Снять даже не пытайтесь! Наушник… его можно не вынимать, но если у какого-нибудь чухана серой зарастет — на себя пеняйте… Да нацепи ты его, чо рассматриваешь, как целка самотык!

Я поместил на нос визор, тот уверенно охватил голову, подстроился, и… в воздухе я увидел полупрозрачную картинку. Ага.

— Два