Кратчайшее расстояние - Валерия Панина

И увидеть любви незаметную дверь...

Дверь к любви не закрыта, но нам не видна,

Потому что зарплата, карьера, "хочу",

Потому что кредит, ипотеку плачу,

Потому что во многом ребёнок сама...

Дверь к любви через роды и тяжкую боль,

Сквозь часы на руках из бессонных ночей,

Сквозь служенье освоив родителей роль,

Многогранней не знаю её и сложней.

Отдавать и любить, и, конечно, прощать,

Много раз и за многое, сердце смирив,

Человеческий род до сих пор ещё жив,

Продолжая завет сквозь века воплощать

И учится любви: глубже, тоньше, сильней,

Бескорыстней, возвышеннее, от души.

А Создатель из нас свои планы вершит,

Видя цель в череде поколений и дней.

***

Редких встреч сквозь помехи эфира тепло,

Седину не погладить в твоих волосах,

Космос друг или враг, неизбежное зло?

Улыбаюсь я, пряча сомненья и страх...

Так, от встречи до встречи взрослей сыновья,

У кого-то ребёнок родится вот-вот,

А мужья где-то там, на борту корабля,

Каждый встречи с любимой отчаянно ждёт...

И считает морщинки в лучах возле глаз,

Чтобы "без протокола" о жизни узнать:

"Как ты, милая? Как бы хотел в этот час

Обнимать тебя, крепко тебя целовать!

И загадки и тайны далёкие звёзд

Не сравнятся с загадкой улыбки твоей,

Я люблю тебя, милая, это всерьёз,

Поцелуй и прижми за меня сыновей,

И дождись!

Черный космос пронзая насквозь,

Я вернусь, и осколок звезды привезу,

Ты держись!

...Сеанс окончен, моргаешь от слёз.

Поцелуями высушу эту слезу..."

***

Эти рыцари с сердцем горячим и жарким

Постоянно встревают в какие-то драки,

Нос подбит или глаз, или жаркие споры,

В полночь важные вечно у них разговоры...

Эти рыцари в гневе удержу не знают,

Ненавидят и дружат, дерутся, прощают...

Эти рыцари в обществе, купле-продажном,

Честь и дружбу считают отчаянно важными.

Жизнь их бьёт и равняет, ломает и строит,

Но они не сдадутся системе без боя:

Чудаки, одиночки, и, как Дон-Кихоты,

Ненормальными с детства слывут от чего-то...

***

Муж бесспорно глава и всему голова,

Будь решающим слово мужское,

В арсенале у женщин другие права,

Ведь от шеи зависит иное:

И уклад и традиции, и баловство,

И тепло, и объятия в доме

Все решает в служенье жены волшебство,

Кроме вето и внешнего кроме.

Если женщина дарит объятья свои,

Добрых слов, похвалы не жалея,

То отец будет детям источник любви,

Тем, кто сына катает на шее,

Тем, кто в вальсе и дочь, и жену закружит,

Дарит время своё не считаясь -

Женской мудростью в муже отца пробудит,

Доверяя, любя, улыбаясь...

(стихи Татьяны Резниковой)

- Я почти все угадал, - откладывая блокнот и помогая мне лечь рядом, начал Сашка. - Только про рыцарей - не знаю, что именно натворил Клим. Или совершил?

- Подрался опять, - вздохнула я. - За девочку заступился. Что-то ей очень обидное сказал дурак какой-то. Наш молча подошел - и в глаз.

- Тебя опять в школу вызывали? - любимый повернулся ко мне, заглянул в лицо.

- Вызывали. Сказал, что если такое еще раз повторится - опять в глаз даст. И что ты, на его месте, поступил бы точно также. Там отец умный оказался - извинился за сына, Клима похвалил. Просил, чтобы не наказывали, а со своим, говорит, я дома сам разберусь.

Утром, поневоле, история о Климе и девочках получила неожиданное продолжение. Дети сбежали к нам еще до того, как бабушки начали греметь посудой. Мы с Сашкой спали, я услышала, как мелкие топают по крыльцу, успели вскочить и слегка одеться, пока они не ввалились к нам в спальню. Клим прокричал из кухни.

- Я чайник поставлю. А есть что будем?

Пока я жарила сырники, младшие размазывали по тарелкам кашу, а Саша с Климом доедали яичницу с колбасой. Клим оживленно болтал с отцом, смеялся. Сашка вдруг начал приглядываться к нему, дотронулся до шеи.

- Что это у тебя?

- Где? - Клим вытянул шею, смешно скосил глаза.

- Пошли-ка, поговорим, - Саша встал, похлопал Клима по спине. У того краска ударила в щеки, пошел за отцом. Я убрала сковороду с конфорки, посмотрела на младших и на цыпочках побежала следом. Я знаю, что подслушивать не хорошо!

- ... ты же с Алисой встречаешься? Или нет? - мужики разговаривали на веранде, прикрыв дверь. Я тихо встала в простенке.

- Встречаюсь.

- Откуда тогда у тебя засос на шее? Вчера не было, и Лиска в Краснодаре?

- Пап, понимаешь... тут девчонка одна, она еще летом... а вчера мы встретились. Пап, это само собой как-то получилось!

- Все получилось?

Красноречивое молчание.

- Сколько ей лет?

- Семнадцать... восемнадцать почти. Ты что, думаешь, я ее заставил?!

- Если бы заставил, рожа была бы поцарапана, не засос поставлен. Клим, ты понимаешь, что делаешь недопустимые вещи?

- Пап...

- Нельзя изменять девушке, с которой встречаешься. Но даже если бы у тебя никого не было - что это за одноразовый секс с первой встречной? Случка собачья. Ты себя не уважаешь?

- Пап...

- Не надо мне говорить, что вы все сейчас так живете! Нельзя оправдать отсутствие принципов свободой нравов! - Сашка начинал злиться. - Вы с Алисой спите?

- Пап! - возмущенно. - Она не такая!

- Значит, она 'не такая', ты 'такую' нашел?

- Это случайно вышло! Так получилось!

- Думать надо! Голову включать, сдерживаться.

- Что, ты сам... У тебя... - шепотом. Договорить не решился.

- Клим, - тон смягчился. - Я не хочу сказать, что мама первая моя женщина. Она единственная. У меня были отношения, секс, но всегда были чувства - симпатия хотя бы. Никогда, даже в твоем возрасте, когда крышу сносит, - дружеский тычок в спину, Климов смущенный смешок. - Я не спал со случайной женщиной после дня знакомства...

Отлепилась от стенки, неслышно вернулась в кухню. Щеки горели, я торопливо выпила оставленный Сашей кофе. Похоже, в нашей семье принципы только у отца семейства, и то при встрече со мной пострадали!

Глава 29.

Про разговор ни я не спросила, ни мужчины со мной не поделились. Вечером Клим устроился с планшетом в кухне, проходила мимо, мельком взглянула на экран. Очень интересная картинка, крупным шрифтом название статьи, на строчке поместились только '...рические заболева...'.

- Что это ты читаешь? - удивилась я вслух,