Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

— Тогда идём, — я подтолкнула его к постели, стараясь не дрожать сама. — Я уложу тебя спать.

Не отнимая меня от своей груди, Кайнорт запер балкон. Движения его становились неточными. Пиджак, стянутый с грацией зомби, скользнул с кровати на пол. На виске блестели капельки. Но когда он принял горизонтальное положение, ему явно стало лучше. Он сразу завернул меня в одеяло, скрипучее от пуха и болезненно-белое, и поцеловал в лоб, а я уложила голову ему на плечо. Мы свились и переплелись, как фрагменты комплементарности, противоположные и совершенные только в паре. Без слов, но созвучно, будто проделывали так сто лет изо дня в день. И как только наши вселенные пришли в равновесие, Кайнорт снова перевернул мир:

— Миаш и Юфи в заложниках у Клуба.

— Миаш и Юфи!.. — я подскочила на локте. — Где? Здесь?

— Нет. Не знаю где. И Верманд убит.

Меня трясло в одеяле. Кайнорт говорил серьёзно, холодно. Он потерял всех. Мы потеряли всех.

— Если я позволю им выиграть, Клуб убьёт императора и вернёт рабство. Если не позволю, Ктырь прикажет убить детей. Иронично, моя родная, в каком положении я оказался, понимаешь? — он видел: я понимала. — Точно в таком я оставил твоего отца. Угол падения равен углу отражения.

— Мы их найдём, — не задумываясь ответила я, — это больше не повторится.

— Ты вправе оставить меня с этим одного.

— Я знаю.

Кайнорт тяжело моргнул, и я испугалась, что сон заберёт его на этой фразе.

— Я знаю свои права, — мягче объяснила я. — И свои желания.

Подключичные железы выделяли самый тонкий и нежный шёлк. Привычно перебирая пальцами, я вытянула серебристые нити и, под заинтригованным взглядом Кая, сплела ажурную сеть чуть шире ладони. Уверенная, что хелицеры больше не подчинялись рефлексу, если дело касалось Бритца, я всё-таки боялась рисковать. И шчера осторожно поцеловала эзера через паутину.

— Разбуди меня на рассвете, — попросил он, — и уйдём вместе. У меня в команде дырявая голова, отмороженная голова, голова в ведре, голова в морозилке и толковый мужик Фибра.

— Нет, Кай, — мне до слёз хотелось бежать с ним к этой его головастой команде, хоть прямо так, в одеяле. — Нет, я хочу! Но вместе нам не отыскать детей. Послушай, я останусь и выйду играть за Клуб. Йола ведёт отряд. Пока он уверен, что мы с тобой враги, я вытащу из него информацию.

— Эмбер, Йола безумен, Зимара ещё безумнее! Эмбер, у меня… — он вздохнул и зарылся лицом в одеяло под моим подбородком, — … нет уже сил спорить… — глухо пожаловалось одеяло.

— Кай, я всех на свете переживу. Выбираться из дерьма — моё проклятие, которое пригодится и здесь. Кай, дорога к детям ведёт из Клуба. Я выйду с тобой на связь, я найду способ.

— Ненавижу, когда я против, а ты права. Потому что… — подавленный утробный зевок, — ты вечно права насчёт самого паршивого. Тогда запомни: шамахтон шпионит за мной, когда идёт снег.

— Ладно. Чёрт, это… многое проясняет.

Чувствуя, что триста секунд подошли к концу, я отстранилась ровно настолько, чтобы Кайнорт принял удобную позу для сна. Он повернулся на живот и устроился так уютно, что я зевнула. Но я обещала караулить рассвет. Других будильников у нас не было. Моя ладонь покоилась у него на плече, тёплом и твёрдом. Я забралась под белый хлопок его воротника и погладила спину. Кожа эзера под подушечками моих пальцев покрывалась мурашками. Это был забавный, кристально честный комплимент. И я никогда не ощущала себя сильнее, чем теперь, отдавая ему весь свой свет и воздух. Я поглощала его всеми органами чувств: слушая запах кожи и слизывая цвет дыхания. Лопатку Бритца наискосок пересекал ледяной шрам. Ещё два полосовали рёбра. На ощупь они были холодные, скользкие. И не могли не болеть, не мучить. Крушение дорого обошлось.

— Да, кстати, — пробормотал Кай в подушку уже на эзерглёссе. — Я надеюсь, что нам не придётся драться, но если вдруг, то… вживаясь в роль убийцы минори… не могла бы ты быть… поосторожнее?

— Разумеется, — встревожилась я.

— Из-за этих игледяных… жил… я не могу инкарнировать.

— Что⁈

— И превращ-щ… — и коварно заснул.

Дыхание его стало совсем неслышным. Кайнорт спал мирно, как снежный барс, а у меня глаза от новостей пучились. В комнате было холодно. По плинтусам, как тараканы, шуршали боты-шпайки. Я подвинулась ближе, спрятав руки под животом Кая и касаясь носом его тёплого плеча. И заплакала. По нему, по детям. Я же не могла, пока он не уснул. Потому что, когда один обнажает страх и боль, другому нужно держаться. И теперь настала моя очередь.

* * *

За час до рассвета мы стояли на балконе: я в белом одеяле, Кай в ядовитом похмелье. Двое в кромешной ледяной тьме. Он целовал меня без всякой предосторожности (сумасшедший), но мои хелицеры, выскочив напрасно, лишь забирались ему в волосы. Потом я перекатилась за перила в облике чёрной вдовы, а он выпустил крылья. Мы возвращались в исходную позицию, на разные клетки.

Глава −31. Песцоворот

— До воланера сто метров, — сказал Йола. — Через три секунды я начну стрелять. Бегом. Бегом, я говорю! Раз!.. Два!..

Минори знал толк в командообразовании. Хороший был утренний брифинг, и напутствия занимательные. Йола стоял у чёрного выхода Френа-Маньяны, куда меня приволокли неделю назад. Задумчиво пощипывал бородку ухоженными ногтями, пыжил густую шмелиную шубу сквозь бушлат. А рядом сидели Струп и Падль. Гадкий и ещё гаже. Первыми припустили я и Эстресса. Я — потому что знала цену промедлению, а Эстрессу подожгло армейским рефлексом, как фитиль. Никто ещё толком не успел подивиться друг другу в составе команды, как все уже прыснули от одного вида глоустера. Почти все.

— В самом деле? — остолбенела Дъяблокова и поймала пулю в живот.

Ка-Пча, сообразивший наконец, что это не шутка, рванул и перегнал нас на полпути. Еклер оказался на удивление прытким, хотя на бегу придерживал ушные болты и даже успевал скрипеть, когда метал острые коленки. Эстресса толкнула меня в плечо:

— Прикрой нас!

Ошейник Йола снял за минуту до выхода. Я очнулась и взметнула снег позади нас, с ходу обмораживая комки до градин.