Слуга Государев. Тетралогия - Денис Старый

Здесь же, в одной из конюшен, были организованы сразу две мастерских, куда я хотел привести своего гостя и куратора. В одной части конюшни была кузнечная мастерская. Я бы даже хотел её назвать механической. Однако до такого многообещающего названия кузница не доросла. Ещё не дала ни одного толкового механизма. Если не считать двух медогонок, которые, впрочем, по большей части были сделаны из дерева, даже шестерёнки.

Но сейчас мастерская как раз работала над тем, чтобы эти самые шестерёнки как-то выпилить, как-то примостить вместо деревянных, чтобы мёд производить не «как-то», а вполне себе нормальным промышленным образом.

И тут же, но с другого конца, была мастерская плотницкая. В основном здесь занимались тем, что выпиливали двенадцатирамочные ульи для пчёл.

— Пахомка, о ну принеси рамку с сотами! — повелел я старшему сыну плотника.

Смышлёный мальчишка. Правда, всё норовит попасть в скором времени в набираемый первый потешный полк в три сотни отроков. А я вот думаю, что если этого парня обучить как следует, то вполне можно рассчитывать на появление в России инженера Пахома.

Уже скоро я держал в руках рамку. Передал её Ромодановскому. Он пофыркал, помычал, покрутил. Продел в соты свой палец, облизал его. Ну, никакого этикета!

А потом я забрал рамку, вставил её в секцию в медогонке. И стал крутить центрифугу. Далеко не сразу, но небольшой ручеёк мёда стал по желобку стекать в глиняную миску.

— Вот так сие и происходит. И ты же видишь, боярин, что и воск тут есть. Остаётся поселить пчелиную семью в такой домик. О том, как за пчёлами ухаживать, у меня и трактат имеется. И на словах поделюсь, — сказал я и стал ждать реакцию Ромодановского.

На самом деле, для этих времён технология пчеловодства — это не просто передовое производство мёда и пчелиных продуктов. Я бы сравнил такой бизнес с нефтяным в будущем.

Сладости любят все. Единственная сладость, которая доступна большинству русских людей, — мёд. Причём это лакомство доступно далеко не каждый день, если только не боярам. Я не говорю и про свечи, которые непременно делаются из воска.

Я уже знаю, что даже в московских церквях не хватает свечей. Да и удовольствие это такое дорогое, что далеко не каждый дворянин позволить себе может палить и десяти свечей в день.

— И сколь много можно таких пчелиных хат поставить? — интенсивно разлаживая свои ниспадающие к бритому подбородку усы, спрашивал Ромодановский.

— Да сколь угодно. Лучше на выселках ставить, там можно и сто ульев определить, да и больше. В своём хозяйстве я пока мыслю поставить три сотни, — сказал я.

А потом мы вновь вернулись в дом и стали подсчитывать все барыши, которые могли бы иметь, если бы даже три сотни ульев уже были с пчелиными семьями.

Бортничество — один из видов серьёзных заработков практически в каждом поместье. Но приносит куда как меньше, чем может пчеловодство. И расчеты были просто фантастические и масштабированные по мене увеличения числа пчелиных семей.

Я не стал разочаровывать Ромодановского, объясняя прописные истины экономики. Если на рынке продукта будет много, то цена на него естественно упадёт. Мне нужно было завлечь и увлечь Фёдора Юрьевича, чтобы продолжать заниматься теми делами, которые я только начал.

— Доброе то, — с довольным видом сделал заключение Ромодановский. — Шлю до тебя приказчиков своих. Обучи их как следует… Нынче в советниках твоих я. Коли всё исправно будет выходить, то чинить преград не буду.

В принципе, именно этого я и добивался от Фёдора Юрьевича. В реальности он стал действительным соратником Петра Великого, замещал его во время отсутствия царя. Так почему бы в этом времени ему не стать таким помощником для государя уже сейчас?

Наблюдая мою реакцию, а я не стал скрывать радости, Ромодановский сказал:

— Штык свой показывай!

Ну, прям, как Аннушка говорила мне этой ночью.

— Нынче же! — сказал я, встав с лавки.

В углу стояли три новых ружья выделки моей семейной мастерской. Тут же рядом лежали три новеньких штыка, которые только два дня назад как доставили из мастерской сотника Собакина.

Сейчас я ему покажу… Навыки работы с ружьём с примкнутым штыком я восстановил, и как бы не приумножил. Будет цирковое представление…

Глава 16

Преображенское

6 августа 1682 год

— Шаг! Шаг! — командовал я. — Да куда ты вылез, башка твоя куриная!

Я палкой ударил «солдата», загоняя его в строй. Тот быстро встал именно туда, где и должен. Знает же, зараза такая, как должно быть, но все равно не делает. Хорошо, что еще не сказал: «Благодарствую за науку». Чуть-на-чуть от этого отучил.

Это невыносимо, на самом деле. Сложно, и даже очень. Словно бы возишься с детьми детсадовского возраста, и то, кажется, что те детишки посмышленее будут. Порой создается такое впечатление, что они делают это назло мне. Но, ведь нет… Ну не мазохисты же!

Два месяца прошло, как крестьян стал обучать, а они все равно ломают строй. Но, не набьешь шишек, не научишься ходить. Но я же не ракеты учу строить? Ходить строем! Причем относительным строем. Куда там этому построению и шагистике с тем, как в будущем обучали! Идти только в ногу, смотреть на соседа, слушать барабанный бой и офицера. По сути же, все. Но, видимо, что и это сильно сложно.

Вот мы и ходим. Когда со мной, когда и несколько немцев помогают.

— С чего ты так сурово с солдатами? — смеялся Федор Юрьевич Ромодановский. — Воно как страшатся твоего гнева!

Его забавляла не только картина, как я с говорю с крестьянами, которые медленно становятся солдатами, но и в целом, как я учу их. Ведь первые недели я, набравшись терпения, объяснял, показывал. Это же прописные истины. И нет я и кричал порой. Но в какой-то момент взял-таки палку в руки и начал учить через насилие. Нет, сильно не бил, но все же. И получалось же. Понимали науку быстрее, чем словом.

— Сурово? В Европе бьют куда как сильнее, — сказал я Ромодановскому.

На самом же деле, ситуация не была безнадежной. Мы уже освоили шагистику настолько, что вот-вот и доберемся до уровня стрельцов. Не тех стрельцов, сто так же батальоном обучаются тут же. А тех, кто сюда не попал, но считает себя главной опорой обороны страны и престола.

Да, этот уровень так себе, маловат, для действительно значимых задач. Но важно же показать, что крестьяне