Фантастика 2025-54 - Андрей Еслер

пентакле. Пройдя в кабинет, колдун огляделся в поисках вещи, подходящей на роль экскипулы. Это должен был быть достаточно большой и прочный предмет, чтобы он не мог затеряться, или разрушиться со временем. Взгляд Рамира остановился на металлическом кувшине, стоявшем на покрытом многолетней пылью шкафу. Он снял кувшин, сдул с него слой пыли, и произнес над ним заклинание. Затем, держа кувшин в руках, вернулся в лабораторию и подошел к пентаклю. Взяв острый маленький кинжал, он произнес заклинание, снимающее защиту, и вошел внутрь знака. Не дав демону времени опомниться, он нанес ему неглубокую рану, потом резко отскочил за пределы пентакля и возобновил защиту. На кинжале остались густые маслянистые капли крови демона. Рамир подержал кинжал на весу над кувшином, давая каплям возможность скатиться внутрь его, и прошептал какую-то фразу.

– Теперь, если ты посмеешь нанести мне вред, твоя душа окажется заключена в этот кувшин, - сказал он Шраххану.

– Я понял, хозяин, - преданно глядя на колдуна, ответила девочка.

– Тогда выходи, - Рамир снял защиту, - Пищу будешь добывать себе сам.

Шраххан робко шагнул в чуждый ему человеческий мир, и поклонился своему новому повелителю. А Рамир уже забыл о нем, погрузившись в размышления. Он зря потратил два года, настаивая основу для философского камня. Теперь уже поздно что-либо менять: зелье перестоялось. Это значит, что ему придется искать способ вызвать демона высшего звена, суметь подчинить его себе, а затем приниматься за приготовление нового зелья, на созревание которого уйдет еще два года. Хорошо хоть, теперь не будет трудностей с добыванием крови младенцев: это он поручит Шраххану. Да, кстати…

– Жить будешь здесь, - сказал он демону, - Заодно будешь присматривать за зельями.

– Хорошо, повелитель, - ответил тот.

– А теперь мне нужно отдохнуть.

Рамир повернулся и пошел к двери. Шраххан проводил его взглядом, полным ненависти. Ему хотелось разорвать мерзкого колдуна, превратить его в пыль, растоптать, вырвать и сожрать его сердце. Но демон понимал, что теперь полностью зависит от Рамира, и даже отпусти тот его, Высшие найдут Шраххана где угодно, и казнят его за предательство. Демон тяжело вздохнул и принялся устраиваться: топчан в лаборатории вполне мог служить местом для сна. Жаль, что в темное время суток ему совершенно не хочется спать. Шраххан устроился на топчане и задумался. Со стороны это выглядело очень мило: маленькая девчушка, обняв куклу, потупила свои голубые глазки и замерла в неосознанно грациозной позе - такая чистая, такая невинная…

А в своей комнате скорчился над книгами Рамир: еще на несколько лет откладывается осуществление его тайной мечты, еще на несколько лет позже он получит то, чего вожделеет больше всего на свете. Еще на несколько лет больше пройдет до того времени, когда он получит Айрис…

Глава 61.

Макс проснулся, и некоторое время не мог сообразить, где он находится. В голове прокручивались отрывки сна: демон, заклинания, кровавые ритуалы… Он брезгливо передернулся, представив демона в обличье маленькой девочки, и потряс головой, стараясь освободиться от ночных впечатлений. Потянувшись, Макс опустил ноги с кровати и принялся натягивать на себя костюм. К его удивлению, все вещи были постиранными и отглаженными. В дверь постучали, и через секунду в комнату вошел Велемир.

– Идите, я баню затопил, - сказал он.

Макс растолкал Эдика и Гольдштейна, и втроем они прошли из комнаты в залу, где вчера ужинали с семьей Велемира. За столом уже сидели девушки с мокрыми волосами и веселыми распаренными лицами.

– Банька - прелесть! - воскликнула Милана.

Баня стояла во дворе, из ее трубы шел игривый дымок. Войдя внутрь, Макс быстро разделся, взял в предбаннике что-то вроде мочалки, плошку с жидким мылом, и набрал из дубовой бочки большую шайку воды. Он принялся истово намываться, яростно намыливая слипшиеся от грязи волосы и пропыленное в дороге тело. Рядом фыркал и отплевывался Гольдштейн. Эдик задерживался в предбаннике. Наконец, он как-то неловко, боком, вошел в баню и скромно расположился в сторонке, присев на деревянную скамью. Сквозь потоки мыльной пены Макс разглядел его неудобно скрюченную на лавке фигуру. "Странный какой-то", - подумал он, - "Стесняется, что ли?"

– Пойдемте в парную! - позвал Гольдштейн.

Макс никогда раньше не был в парной, и сомневался, что ему доставит удовольствие избиение веником, но отказываться не стал.

– Эдик, а ты?

– Нет-нет, я не люблю… - пробормотал тот.

В парной Макс едва не задохнулся от горячего влажного воздуха, и решительно пресек все поползновения Гольдштейна отстегать его веником. Зато сам Гольдштейн разлегся на лавке, и потребовал, чтобы Макс его попарил. Когда, распаренные и уставшие они вышли наружу, Эдик стоял к ним спиной, выпрямившись во весь рост, и окатывал себя водой. Макс невольно обратил внимание на то, что он хорошо сложен: под гладкой смуглой кожей перекатывались литые мускулы, явно результат длительных и регулярных занятий в спортзале. Макс, который ленился заниматься спортом, в душе позавидовал и собрался было отвести глаза, чтобы не выглядеть неприлично, но тут его взгляд зацепился за странное пятно над правой лопаткой Эдика. Присмотревшись, он понял, что это татуировка, изображающая летучую мышь. Гольдштейн тоже обратил на нее внимание и спросил:

– А что это у тебя за тату? Оно что-то значит?

От неожиданности Эдик уронил шайку и резко обернулся. Секунду он молча смотрел на товарищей, потом, придя в себя, ответил:

– Да так, ошибки молодости… Никак не соберусь свести.

После бани жизнь для Макса заиграла новыми красками, он почувствовал себя полноценно отдохнувшим и готовым к любым свершениям. После сытного завтрака он весело сказал:

– Ну что, вперед?

– Да, пора уже, - поддержала его Виктория.

Велемир решительно встал из-за стола:

– Я пойду с вами.

– Зачем? - удивился Гольдштейн.

– Без меня вы Дикую пустошь не пройдете, сожрут вас в первую же ночь.

После столь исчерпывающего ответа никто не решился возразить, и путники отправились на конюшню. Лошади встретили их бодрым ржанием, они тоже хорошо отдохнули в теплой сухой конюшне. Макс обратил внимание, что их кормушки наполнены отборным овсом.

– Пустошь пересечем через четыре дня, - сказал Велемир, - Нужно взять еды для себя и корм для лошадей.

Чтобы не перегружать коней, взяли всего по минимуму. Милана радостно трещала:

– Вот и хорошо, разгрузочные дни проведем! Зато фигура сохранится!

Макс, в глубине души считавший, что для сохранения фигуры Милане надо очень много есть, молча навьючил на Малыша поклажу, засунул наряженного в комбинезон Роки в мешок, и вскочил в седло. Велемир оседлал своего коня