Рысюхин! Дюжину шампанского – и в школу не пойдем! - Котус

— в тихом семейном кругу. Ромку уложили спать заранее и няню отпустили к её семье, так что круг был на самом деле тихий, чтобы не разбудить сына. Выполнив все положенные ритуалы и попробовав приготовленное, а в этот раз Маша оказалась менее буйной в готовке, так что и нам не пришлось опасаться того, что что-нибудь в животе лопнет. Или какое-то блюдо останется не продегустированным. Потом сидели, обнявшись, мечтали. Иногда танцевали без музыки, иногда — целовались, то с Ульяной, то с Машей. Вообще Мурка мои ночи забрала себе все, только одну отдала Уле с простым аргументом:

— Ты пластинку писать поедешь не на один день, и даже не на одну неделю, и будешь рядом с Юрой. А я тут — совсем одна с Ромкой посреди кучи чужих мужиков. Так что твоя очередь будет в Могилёве.

Ромка проснулся около трёх часов ночи. Переодели его, покормили и решили — почему бы не съездить в Червень? Погода нормальная, ни снега, ни сильного ветра, да и мороз умеренный. Самая та погода! Пока жёны собирались сами и собирали сына, я спустился в гаражи подготовил машину, надо было как минимум прогреть салон и закрепить люльку для малыша по центру заднего сиденья. Доехали спокойно, даже место, где авто оставить, нашли легко. Гуляющей публики в городке оказалось больше ожидаемого, но всё равно — не толпы. Осмотрели украшения, поплясали с незнакомыми людьми вокруг ёлки. Потом Ульяна устроила небольшой фейерверк, запуская огненные заклинания в небо, где они то взрывались, по осыпались искрами, то просто летали по причудливым кривым, пока не гасли. Представление было простым, но шло от души, и публика принимала его радостно и с благодарностью. Минут через десять жене это всё же надоело, или она устала, но мы пошли к автомобилю — греться самим и, главное, греть Ромку, которого, разумеется, носили по очереди с собой. Хотя у него из пелёнок только носик торчит, и этот носик… тёпленький носик, всё с ним в порядке. Посидев в машине посетовали, что ларёк со сбитнем закрылся рано — всего в час ночи и решили возвращаться домой.

Первого числа отсыпались и наводили последний лоск, а уже второго к нам потянулись гости. Так честно и признались накануне: мол, друг у друга уже не раз бывали, а что мы ту понастроили узнать хочется — терпения не хватает. Я мог себе позволить разделаться с визитами сразу, поскольку итоговый экзамен был назначен аж на одиннадцатое число, на понедельник. Правда, ещё консультация в субботу, девятого, но время в любом случае есть. Пусть и отводилось оно не на светские визиты, а на подготовку, м-да.

Как по заказу пошёл снег, крупными хлопьями, так что появился и повод завезти гостей через подвальный гараж. По подсобным помещениям, конечно, не водили, просто рассказали вкратце — что там. Идея крытого подземного гаража, который и места не занимает, и из которого можно подняться прямо в дом понравилась. Надо сказать, что гостей мы принимали «по цепочке»: внизу у машин стояла Ульяна, приветствовала и отправляла наверх. Точнее, не стояла там постоянно, а спускалась, когда через окошко видела очередной экипаж. В бальном крыле их встречал я, угощал «для согревания» на выбор изнаночной настойкой или изнаночным же компотом, горячим, из термоса, и показывал место празднования, потом передавал Маше, которая уводила уже в своё «заведование». Кроме баронских семейств пригласили ещё Брусникиных, как близких соседей и давних деловых партнёров, и Беляковых, Архипа Сергеевича и Егора Фомича с жёнами, как вассалов рода. Формально — не ровня соседям, никто из перечисленных, но с учётом особых обстоятельств и того, что все и так давно между собой знакомы — вполне приемлемо. Компот пригодился для тех, кому не исполнилось восемнадцати. В дворянских семьях совершеннолетие считалось по традиции как правило с момента получения родового перстня, но имперские законы с этим не всегда были согласны. К этому следует ещё добавить то, что в каждой семье были свои обычаи, так что просто предлагал на выбор то и другое всем, а там — на усмотрение главы каждого рода. И, надо сказать, даже относительно слабой наливки никому из подростков не досталось. Хорошо, что собрались все быстро, между приездом первых и последних гостей не прошло и десяти минут, так что наверху заскучать не успели.

Как выяснилось, до скуки было ещё далеко — все застряли в домашнем музее. Большинство осматривало комнату с наградами, а приехавшие первыми Шипуновы прошли в «патентный зал», как его назвала Маша. И вот тут на самом деле впали в ступор, когда разобрались, что это за бумаги. Как потрясённо сказал Андрей Андреевич:

— Одно дело отвлечённое знание, что у соседа есть сколько-то там патентов — и совсем другое увидеть эти вот развалы и осознать, что каждый листочек — изобретение или что-то, с ним сопоставимое. И всё это придумал один человек! Причём не какой-то там далёкий и неизвестный доселе учёный, а соседский Юрка! Которого сейчас уже непонятно, как и величать…

— Да так и величать, как раньше, что уж там.

— Так говорите, будто сделать пару-тройку изобретений до обеда — это так, обычный скучный день, все так день начинают.

— Ну, что вы! Если бы по два в день — тут бы места для бумаг не хватило!

Тем временем тёзка моей жены из близнецов Шипуновых дошла до журнала.

— Ой, это же «Математический вестник», он здесь зачем? Наш учитель в гимназии его выписывает…

— Да, помню. Он всё ещё говорит что-то вроде: «Вот, если попадёте сюда — можно будет сказать, что что-то понимаете в математике»?

— Да, постоянно! Так зачем здесь журнал?

— Семнадцатая страница. Немец на полгода обогнал — я просто не думал, что это преобразование, во-первых, никому не известно, а во-вторых, стоит того, чтоб про него рассказывать.

— У математика шок будет!

— Если на самом деле выписывает журнал и читает — то шок уже давно прошёл. Журналу почти три года, статью в редакцию в январе отослали, когда я на первом курсе был, но опубликовали её е сразу.

— Вы ещё и наукой занимаетесь⁈

— Да какое там! Одна публикация, и та в соавторстве — это баловство, а не занятие.

«Скоро будет две, хе-хе. А „одна публикация“ всего и „одна в три года“ — вещи принципиально разные!»

«Дед, но ты-то лучше всех знаешь, что моей заслуги тут нет вообще!»

«Ну, с Пескарским