Месть человеческая – Том I. - Алексей Фокович Фоков

Но к чести Джона, надо сказать, что его репутация осталась безупречна, после ухода проштрафившегося предшественника он почти год исполнял обязанности начальника и совмещал административную работу с надзором.

Так получилось, что с самого начала он вёл нас, именно он выделил нам отдельную комнату в бараке.

После окончания войны, надзирателей и поднадзорных, расселили по свободным планетам, как я слышал, многие, создали семьи со своими женщинами-арестантами.

Мужчины клана погибли, женщины достались победителям как трофей.

Это жизнь.

Мы победили — сами бы делили женщин и детей.

У меня служили бы в прислуге не клоны, а женщины побеждённых Кланов.

Даже хорошо, что не случилось, не согласен держать дома ненавидящих Греев в общем и меня, в частности.

— Мы все люди занятые, разводить пустые разговоры нам некогда. — едва присев, начал аскет. — Ваше исследование впечатляет, но это тупик, прямо скажу.

— Я не согласен с Вами, моя диссертация получила положительные отзывы, несмотря на то, что защита не совсем успешна. Я не смог решить несколько побочных осложнений, но доказал возможность адаптации высших отделов мозга к имплантатам, — взвесив, стоит ли дальше спорить, решил не останавливаться.

— Простите, я знаю большинство специалистов по исследованиям в моей области, но не могу припомнить Ваших статей. — я не позволю победителям принижать себя.

Война закончилась, вы сами не стали нас добивать, сами дали шанс на переигровку, и это мой маленький и легальный реванш над вами недоумками

Аскет и Куратор переглянулись, и после непродолжительной внутренней борьбы Куратор кивнул.

— Ничего вы не решили, вы упёрлись в тот же тупик, что и наши исследования шесть лет назад. Я в изначальной Академии возглавлял отдел исследований мозга. Это тупик. Читал Вашу диссертацию – неплохо! Вы зашли, с другой стороны, но результат одинаковый. — раздражённо ответил Аскет.

— По старой традиции, все исследования и открытия в рамках Академии анонимны, мы все солдаты на страже Галактике, и наши имена не разглашаются в научном сообществе. — вмешался толстяк.

Как этот пафос напоминает пропаганду Греев, те же громкие речи и пустота за ними. Только в исполнении этой бесцветной личности высокий слог становился пародией.

— Так! Научный и философский диспут предлагаю закрыть. Я вижу в Вас есть потенциал, и воля, Вы не боитесь спорить – ценю! От лица Бродяг я предлагаю Вам работу. Вылет через три дня, условия обсудите с Вашим руководством. — безапелляционно решил мою судьбу Аскет.

— А сейчас я вынужден Вас оставить. Слава Человечеству! — закончил разговор Бродяга вставая.

— Единому Слава. — не все из нас ответили сердцем, но никто не посмел оскорбить Бродяг.

— Так, ну давайте перейдём к делу. Разумеется, главное условие — отказ от любой публичной деятельности, в том числе научной. Мы вполне можем доверить Вам должность микрохирурга, даже без испытательного срока… — начал монотонно озвучивать условия плебей.

Нет! Я не буду даже выслушивать, чем меня собираются купить.

Победа над нами не даёт право подобным ничтожествам бросать косточку Греям.

— Простите, но Тасмания — это кажется, мир, тюрьма? — я сделал вид, что смутно припоминаю это название.

Ненавижу вас, быдло. Вы загнали нас, гражданских, в концлагеря, а сдавшихся военнопленных в шахты, на этом проклятом мире. Твари, да ваш мир на костях Греев стоит! Суки!

— Я с семьёй отбыл три года в концентрационном лагере и не совершал ничего преступного, чтобы угодить на каторгу. — сказал я с безмятежной улыбкой.

Боги только знают, как она мне далась тяжело.

— Да, конечно, одной из обязанностей Бродяг является контроль каторги и исключение побегов. Но, разумеется, Ваша семья будет жить отдельно от заключённых. Вам предоставят благоустроенный коттедж. Контракт на пять лет, по окончанию, Вы получите не только бонус, но и рекомендации членов семьи в поступление в институты. Давайте я озвучу перечень бенефитов…

— Спасибо, не стоит, я имел честь познакомиться с Вашими благодеяниями в течение трёх лет.

— Слушайте, что Вы себе позволяете, я воевал на крейсере Рэдов, пока Вы в безопасности отсиживались! Вас не наказывали! Вас укрыли от войны, Вы должны быть рады, что Бродяги Вас защитили!

— Я в экстазе! — вставил реплику, воспользовавшись отдышкой толстячка.

С затаённой радостью я наблюдал за тем, как рэдовскй холуй заткнулся, выпучив глаза.

— Вы отвергаете, предложение, Бродяг? Защитников, человечества? — быдло с остановками после каждого слова, втолковывал мне, словно малолетнему дебилу.

— Друзья! Давайте не будем впадать в крайности, — вмешался Куратор, не давая простолюдину опуститься до угроз и оскорблений, хотя куда уж ниже падать.

— Я искренне благодарен Бродягам, за столь щедрое предложение, но хотел бы сосредоточиться на научной карьере, я имею надежду, осчастливить человечество своими открытиями.

— Вам предоставлено возможность искупить позор, и… — задохнулся от чувства собственного величия толстячок.

— Я не участвовал в Гражданской войне, мне нечего искупать. — я обернулся к Куратору, — Комиссия имеет ко мне претензии?

Не обращая внимания на гневно пыхчащего недоумка, Джон пожал плечами.

— Вы полностью исполняете условия капитуляции, Комиссия не имеет к Вам претензий, равно как и к членам Вашей семьи, — потом отвёл глаза и другим голосом добавил, — но как друг, советовал бы принять предложение, через пять лет они от тебя отстанут, а диссертация никуда не убежит. К тому же они платят куда как лучше, чем здесь. У тебя, мой друг, талант, он прорвётся, а Бродяги могут создать все условия для исследований.

Когда он замолчал я добавил.

— Через пять лет мне будет за сорок.

— Да, но Бродяги помогут стартовать, не стоит недооценивать их возможности.

Мы игнорировали подхолуйника, он с необыкновенной живостью подскочил и направился к двери.

— Ты дурак, Грей, тебе предложили милость, а ты плюнул в нас. — и, взявшись за ручку дверцы, добавил, — кто кусает руку дающую, будет лизать сапог пинающий.

Дверь с хлопком закрылась.

Куратор хмуро подпирал подбородок ладонями, — человек психической устойчивости, сравнимой с нашей.

Я ни разу не видел его недовольным или злым, он никогда не повышал голоса. И при этом лагерь он держал железной рукой.

— Жан, я, конечно, не могу настаивать, но я всё-таки советовал бы взять контракт. Комиссия, конечно, не даст Бродягам беспределить, но…