Первый среди равных. Книга XV - Жорж Бор

— Иди, — кивнул я. Следующим на очереди был Гарфакс и его рейнджеры, но тут всё было довольно просто. Моё участие в тактическом планировании атаки Чёрной Сотни не требовалось. Это подразделение идеально встраивалось в любое сражение за счёт способностей своего командира. — Гарфакс, вы в связке с Алараком и Петром. Пусть кто-то из твоих возьмёт на себя маяк.

Спустя несколько минут все указания были переданы, направления атаки распределены и последний член моего отряда скрылся под магической маскировкой, направившись к своей цели. И только чёрные вездеходы Бриссу, из которых мы безжалостно выдрали всю артефактную начинкку, остались сиротливо стоять на опустевшей грунтовой дороге.

Африка

Город Нингару

— Я сказал, неси новую! — рявкнул на чернокожего старика поджарый парень с гербом огненного светлячка на форме. Петр Ефимович Никонов был изрядно пьян и не хотел сдерживаться. Впрочем, командир гвардии маленькой самозваной страны, затерянной на просторах Чёрного Континента, уже довольно давно не утруждал себя воздержанием по обоим этим пунктам. В данном случае, господину Никонову не понравилось, что одежда для его парадного выхода была уже одета им раньше пару раз. Следом за приказом прилетел ощутимый удар и слуга растянулся на полу. — Совсем вы оборзели, обезьяны! Видать, давно уроков от благословенных белокожих господ не получали. Есть у тебя дочь, образина?

— П-простите, господин мой! — жалко выдохнул старик. Родственников у него почти не осталось. За последние годы ранее многочисленная династия придворных слуг была уничтожена. У старика, который служил ещё деду прошлого короля, в живых осталась одна единственная внучка и он до ужаса боялся, что засевшие у власти белые звери о ней узнают. — В городе не осталось ни одного нового комплекта одежды. Величайший господин Огня и всего мира велел прекратить все связи с презренными соседями, а мы сами никогда не умели делать ткань, достойную великого командира гвардии.

— Никчёмые ублюдки, — зло выдохнул Пётр и приложился к бутылке с мутным местным пойлом. Нормальная выпивка давно закончилась. Светляк совсем ошалел в последнее время и его соратникам приходилось довольствоваться местной едой и выпивкой. Девки тоже были местные, но их почти не осталась. Своих местный король держал в отдельном закрытом крыле дворца, откуда по ночам слышались крики боли и доносилась вонь палёного мяса. В конец озверевшие от разрушенной ментальной блокады отморозки под утро оставляли от своих наложниц только изуродованные трупы. — Перебить бы вас, нахрен, всех. Да тогда еду готовить некому будет… Хотя и готовите вы дерьмово…

Снова приложившись к бутылке, Пётр Ефимович устало сел на измятую постель и слегка пнул старика на полу ботинком, намекая, что тому можно начинать переодевать господина к торжественному приёму. А сам Никонов всерьёз задумался о том, что происходило вокруг.

Эти мысли не получалось утопить в дрянном алкоголе. От них не удавалось спрятаться за жестокостью и безнаказанностью. Даже наполовину обезумевшее сознание бывшего дружинника рода Разумовских и члена выделенной бригады Витязи, то и дело приходил к одной простой мысли — они все уже давно трупы.

Как давно? Может с того момента, как повелись на посулы Валерки Суркова и начали готовить атаку на своих братьев по оружию. А может уже после того, как сам Валерка сел на трон, спихнув перед этим с него окровавленную тушу местного мага Смерти. В любом случае, Пётр не ощущал себя живым уже достаточно давно.

Давнее предательство грызло мужчину изнутри. И не только его одного. Часть дружинников, которая последовала за Светлячком в ночь переворота, уже покончила с собой. Кто-то прострелил себе башку, а кто-то просто ушёл посреди ночи в саванну. Жить с пониманием того, что они предали своих, было слишком тяжело. Маги хотя бы получили то, ради чего устроили эту буча. А они что? Кучу девок и бесплатную еду?

— Бред… — зло выдохнул Никонов и с ненавистью уставился на символ светлячка на своей одежде. Точно такая же татуировка была на груди у каждого из бывших членов бригады Витязей. Они обзавелись ей в первый же день после переворота. Тогда Валерка говорил, что это отличительный знак тех, кому он действительно верил и кто понял всё величие его замысла. Это уже позже они все поняли, что это было клеймо для всех их шайки предателей. Да ещё клеймо магическое, которое не давало им нанести вред его обладателю…

Буквально час назад это клеймо обожгло всех своих обладателей очередным приказом Светлячка. Самопровозглашённый король объявил общий сбор. Все его верные последователи обязаны были собраться в тронном зале для празднования того дня, который они ждали так долго. От сочившихся пафосом мыслей Валерки хотелось блевать, но Светляк мог ощутить непочтительное отношение. Поэтом Пётр молча вызвал старого слугу, который даже одежду нормальную ему притащить не сумел.

— Дерьмо… — с трудом влезая в светлый камуфляж, который ещё пару месяцев назад был ему по размеру, проворчал Никонов и снова вызверился на слугу. — Ты побольше одежду найти не мог, идиот⁈

Старик что-то проблеял в ответ, но бывший дружинник его не слушал. Он вообще не стремился, чтобы его понимали и принимали. Пётр был уверен, что вся та грязь, что предала свою бригаду, превратилась в мерзких захватчиков чужой земли. А захватчики тем и славились, что вызывали ненависть одним своим существованием. Вот только героев на белых конях в Африке давно не осталось. Да и коней всех сожрали… Поэтому ожидать, что мерзкую плесень, захватившую власть на небольшом клочке суши, кто-то уничтожит было довольно глупо.

Пётр взял в руки табельный пистолет, который вручил ему когда-то сам командир бригады Витязей. С тех пор минуло уже пять лет. Дружинник использовал за это время тонну другого оружия, но эту награду всегда хранил для особого дня. И даже патроны все в обойме были подписаны и украшены. На последнем было любовно выгравировано имя «Шакал». Его прозвище.

— Ну что, дружок… — тепло и непривычно ласково произнёс Пётр. — Может прав Валерка? И пришёл тот самый день, которого мы все так ждали?

Командир гвардии убрал оружие в наплечную кобуру и направился к выходу из своих покоев. Обшарпанные стены, разрушенная мебель, выбитые окна — всё вокруг носило следы разрухи и увядания. Будто вместе со смертью прежнего хозяина этого места из него ушла душа. А может быть именно так выглядела душа нового владельца дворца.

По пути в тронный зал Никонов думал о том, что судьба очень злая, но честная