Никольский. Выйти из Тени 2 - Макс Волков

лишь надоедливая мошка, которая жужжит, но не жалит. На следующий день он просто разбил мне нос в первый раз. Без свидетелей. Но весь Университет знал, почему у Воронцова опухший нос, — хмыкнул Алексей.

— А, то есть тот раз, когда я его остановил, был не первый?

— Второй. Тогда Беркутов узнал, что я собираюсь участвовать в конкурсе.

Теперь уже я пристально посмотрел на Лешку.

— А в конкурсе ты ведь тоже из чувства мести собрался участвовать?

— Да, — честно признался он. — Я танцами с детства занимаюсь. Друг отца держал танцевальную школу напротив нашего дома и учил меня бесплатно. Я отлично танцую.

Вот теперь я услышал уже знакомые интонации Воронцова.

— Беркутов и его команда побеждают в этом конкурсе с первого курса. Ходят слухи, что он нанимал профессионального хореографа, хотя правилами это запрещено. Но для Григория конкурс — это еще один повод показать свою «исключительность». Поэтому он не гнушается нарушением правил.

— Организаторы не в курсе?

Лешка пожал плечами.

— Этот год у него выпускной. Если он и сейчас выиграет, то это будет триумф. Таких за всю историю конкурса не было. Если что, на выступлении присутствуют ректорат, попечительский совет и даже члены императорского дома. А теперь представь, если победит не Беркутов, а никому не известный Воронцов.

— Он тебя на лужайке закопает, — ответил я.

— Я даже на это готов пойти, только бы увидеть его лицо, когда объявят не его фамилию.

— Так в чем проблема?

— Зачем, если такие, как он — победители по жизни. Лучше я вернусь в свое болото, чтобы не видеть его самодовольной рожи. Да и команды у меня нет, — покачал головой Алексей.

— Минуточку, вообще-то я согласился. Мне Гришка тоже поперек горла стоит. И, если ты хоть немного прижмешь хвост своей гордости, то мы надерем Беркутову задницу. В смысле, выиграем конкурс. А потом соорудим твой агрегат! Алексей Константинович, перед тобой такие перспективы открываются. Или ты остаешься и побеждаешь, или отказавшие тебе были правы, и ты не достоин того, чтобы тебя воспринимали всерьез.

Алексей молча уставился на меня. Я ясно видел борьбу на его лице, но больше не говорил ни слова, давая ему возможность самому принять решение. Минута тянулась долго, но она стоила того.

— Тимофей, ты будешь участником моей команды? — наконец произнес Воронцов.

— Буду. Утрем нос Беркутову!

Мы пожали друг другу руки. Итак, перед нами стояла весьма нелегкая задача перетанцевать трехкратного призера Университетского конкурса танцев. И если в возможностях Алексея я был уверен, то мои способности к танцу оставляли желать лучшего. Адарис ненавидел танцы.

Глава 8

Я хочу на это посмотреть! — Никита расплылся в улыбке.

— Смотреть пока не на что, трико на первую репетицию я надевать не планировал, — абсолютно серьезно ответил я, ныряя головой в футболку.

— А что, потом будет трико? Я точно хочу на это посмотреть! — услышал я наполненный двойным энтузиазмом голос друга.

— Никита! — рыкнул я, продираясь через горловину.

Остапов раскатисто захохотал, глядя на мою кислую физиономию. Правда, смех захлебнулся в прилетевшей ему в лицо подушке.

— Тим, да ладно тебе! Чего ты так завелся? — спросил Никита, беззлобно перебрасывая ее обратно мне.

— Я не люблю танцы! Нет. Я ненавижу танцы!!!

Не сказать, что Адарис был неуклюжим. Но уроки танцев в Академии были для меня сущим испытанием. Я никак не мог понять, как держать спину, куда девать руки и как переставлять ноги. Комплекцией я в прошлой жизни походил на Остапова. Мне больше подходило месить бока сопернику на тренировке по борьбе, чем просчитывать шаги, манерно шаркать подметками по паркету и вертеть вокруг себя изящную партнершу. И вообще я считал танцы не мужским занятием.

Вначале в спину прилетали сдержанные смешки. Насмешки я пресек в корне, побеседовав со смельчаками с глазу на глаз. Ректор сделал мне внушение, но не отчислил. Желающих посмеяться больше не находилось. Правда, через год меня освободили от занятий по просьбе самого учителя, который «не мог смотреть, как издеваются над искусством танца». Зато занятий по магии у меня стало в два раза больше, что не могло меня не радовать.

— На колу мочало, начинай сначала, — пробормотал я под нос выданную Тимохиной памятью поговорку.

— Ладно, надеюсь все же побывать на твоей репетиции, когда освоишься! — крикнул Никита, когда я уже закрывал за собой дверь.

— Никогда!

Меня беспокоило не столько то, что придется заниматься нелюбимым делом, сколько то, что это нужно было достичь определенного результата. Не получится переминаться с ноги на ногу, растягивая время до конца урока. Перед нами стояла задача уделать Григория, который, возможно, ставил свой конкурсный танец с профессиональным хореографом. А у нас в наличии звезда провинциального паркета, пришелец из другого мира в новом теле и Дашка. Ну, такой себе набор для заявки на победу.

До танцевальных классов я добирался долго. Ноги категорически отказывались нести меня в том направлении. Но разум упорно твердил, что, чтобы заполучить толкового инженера-изобретателя, придется поработать ногами. И руками… И чем там еще этот доморощенный хореограф придумает.

Когда я подошел к нужной секции, за полупрозрачной дверью играла музыка. Я прислушался. Тягучая и резкая одновременно. Ничего общего с тем, что я слышал на приеме у Беркутова, и уж тем более на балах Владыки Атлума. Алексей сказал, что после семи часов помещение будет свободно. Возможно, музыку включил он сам. Танцует в одиночестве, наверное.

Не посчитав нужным постучаться, я толкнул дверь и замер на пороге. Лешка, действительно, танцевал. Вот только он был не один. Партнерша порхала вокруг Воронцова, ведомая его умелыми руками. Ножки в красных туфлях рисовали причудливый узор танца, то ускоряясь, то замедляясь. Подол платья, едва прикрывавший колени, разлетался веером, до половины открывая стройные бедра. Алексей рядом с ней казался выше и взрослее. Куда подевался вчерашний мальчишка, едва ли не рыдавший на подоконнике?

Но в ступор меня ввела не разительная перемена в Лешке, а его партнерша. Эти темные локоны, разлетавшиеся в танце, эту изящную спину, на которой так нагло лежала Лехина лапа, эти шикарные ножки — все это принадлежало княгине Разумовской.

Кажется, эти двое вовсе не замечали моего присутствия, полностью поглощенные друг другом.

На последних звуках музыки Марго изящно закинула ножку за бедро Алексея и прогнулась, откидываясь на его руку. Воронцов замер, с непринужденной легкостью удерживая партнершу одной рукой. Я скрипнул зубами.

Музыка оборвалась, и я одарил пару вялыми отрывистыми аплодисментами. Лешка бросил на меня быстрый взгляд и бережно вернул партнершу в вертикальное положение. Марго