Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина

Он взял стул и уселся напротив Ника, их разделял стол. Ник понимал: все, что ему остается, — тянуть время и надеяться, что Реут таки прочтет сообщение.

— Здравствуйте, очень приятно снова вас видеть, — кивнул он Сергееву. — Вы, случайно, не в убойном отделе работали?

Вопрос вывел безопасника из равновесия, безволосые надбровные валики дернулись.

— Не помню, чтобы нам раньше приходилось встречаться. — Он тут же надел маску безразличия, под которой угадывалось торжество. — Я бы на твоем месте не наглел, а честно ответил на вопросы. Хотя бы расскажи, как выкрал у секретчиков личное дело помощницы Реута. И с чьего ведома оставил у себя секретный документ… Вспомнил? В следующий раз подумаешь, где ставить подпись.

— Я не понимаю, о чем вы. Мне предъявлено официальное обвинение?

Сергеев двинул челюстью, но подавил злость:

— Послушай, что я тебе скажу. Зря ты это сделал, теперь могут возникнуть подозрения, что Тимур Аркадьевич тебя опекает. Ты же его подставляешь! И с пацанвой из «Щита» ты просто так работаешь, хотя знаешь, что тебе это запрещено? И водитель Тимура Аркадьевича у тебя по чистой случайности, а Реут, конечно, не имел представления, что ты делаешь, так? Отпираться бессмысленно, — озвучил Сергеев мысли Ника и подался вперед. — Но у тебя есть шанс, и… твои близкие не пострадают, если ты сдашь Реута. Я знаю, что он за всем стоит, а ты — пешка. Вот прямо сейчас звоню Президенту, и ты все рассказываешь. Все равно я располагаю доказательствами. Никита, ты же умный парень, не усугубляй свое и так шаткое положение.

Блеф. Конечно, Сергеев блефует. Но разве это изменит положение? Нет. Пассионариев нельзя убивать, их нужно изолировать. Если Главный узнает, кто пытается начать цепную реакцию, Ника опять упекут в изолят… А если убить себя? Будет не цепная реакция, а что? Взрыв? Люди сойдут с ума?

— Хорошо, — прошептал он, склонив голову. — Звоните. Что я должен сказать?

Безопасник просиял, потер руки:

— Что Реут втянул тебя во всемирный заговор с целью передела власти, у тебя не было выбора. А потом сдашь всех своих сообщников, откроешь правду, и всё.

— То есть сказать правду — все, что от меня требуется? И вы замолвите слово, чтобы меня не отправили в изолят?

Кровь гулко пульсировала в висках.

— Конечно! — Сергеев вытащил мобильник, набрал номер. — Соедините меня с Романом Юрьевичем… Занят? Найдите его, где бы он ни был. У нас ситуация, требующая его срочного вмешательства. Ситуация АД-1… Вы правильно расслышали. АД-1.

Пока искали Главного, Сергеев расхаживал по приемной. «Шакал, — подумал Ник — Наверняка ведь знает, что лижет зад далеко не человеческий, но идет против человечества, против человеческого в себе ради сиюминутной наживы. После нас хоть потоп! Вот кого нужно ставить к стенке в первую очередь!»

Наконец телефон дзенькнул — Сергеев вытянулся по стойке «смирно» и затараторил голосом онлайн-переводчика:

— В результате проведенных мной следственных мероприятий были раскрыты диверсия и попытка заговора. Подозреваемый, Каверин Никита Викторович, сознался и выдал всех соучастников. Целесообразно ваше прибытие в Москву, имеется подозрение, что ситуация АД-1. У меня на руках доказательства вины каждого, в том числе главы саботажников, Реута Тимура Аркадьевича. Передаю Каверину трубку для подтверждения сказанного мной.

Трубка была горячей.

— Ай-я-яй, Никита, — проскрежетал Главный, и от его голоса по спине продрал мороз. — Такой был перспективный парень, мог жить долго-долго и добиться многого. А Тимур Аркадьевич… — Донесся вздох.

— Тут такое дело, — тихо, с расстановкой, проговорил Ник, подстегиваемый злостью. — Сергеев плетет интриги и вынуждает меня оклеветать Реута, чтобы занять его место, все улики…

Мощный удар отбросил Ника от стола, второй сбил с ног. В ушах зазвенело, перед глазами заплясали разноцветные круги. Расплывающийся Сергеев, брызгая слюной, уверял Главного в своей правоте. Коленка одного из охранников давила Нику в позвоночник. Ник заглянул в дуло автомата и оскалился, за что получил очередной пинок под ребра. Только бы Главный не поверил Сергееву, нужно выиграть хотя бы несколько дней! Тогда у Реута будет шанс…

Мир качнулся и потемнел — Ника поставили на ноги. Когда зрение восстановилось, он нос к носу столкнулся с оскалившимся Сергеевым.

— Щенок! Да у меня семья, дети! — разорялся безопасник. — А вы тут понаворотили! Перемен им захотелось, идиотам! Ты был на войне? Нет! А я был! И не допущу, чтобы мои дети побывали в аду! Не допущу!

Больше всего Нику хотелось вытереть обрызганное лицо. Харкнуть в багровую рожу тоже хотелось — авось двинут так, что сознание потеряешь… Не помнить изолята, а проснуться тихим и покорным. Но Ник решил держаться до конца, криво усмехнулся и сказал:

— Шакал, шестерка… Давить таких надо.

Сергеев сжал кулак, потряс им перед лицом Ника, но не ударил. Отвернулся и скомандовал:

— Вколите ему ударную дозу транков — и в изолят. Срочно. Беру ответственность на себя.

* * *

Чиновник улыбался. С каждой фразой Тимура Аркадьевича его улыбка все больше напоминала оскал голодного зомби. Чиновник раньше думал, что он — хозяин жизни. Но ошибался, и Тимур Аркадьевич внятно, доброжелательно объяснил ему это.

Будь ворюга пассионарием, он не сдался бы так легко, но пассионарием бывший мэр Москвы не был. Не был он и москвичом, город не знал и не любил, а столица в ответ не любила его. Такое бывает, Тимур Аркадьевич знал: Москва не только не верит слезам, она ищет возможность сбросить оседлавшего ее зарвавшегося провинциала. Сильный человек удержится в седле, но комфортно ли ему будет?

Слабаком назвать экс-мэра язык не поворачивался. Однако Москва взбрыкнула так, что вылетел Полянкин и приземлился в лужу.

— Сергей Семенович… — Реут посмотрел на часы. — То, что с вами беседую я, — знак доброй воли. И если уж на то пошло, благоволения президента. Давайте еще раз, по порядку: мне нужны все данные о несанкционированных митингах. Когда были, кого задерживали, как работали провокаторы. Все ваши незаконные манипуляции мне должны быть известны. Вы город не удержали, а расхлебывать, как всегда, «Фатуму». Впрочем, вы о нас не знали до сегодняшнего дня.

Полянкин пошел красными пятнами. Отталкивающая у него внешность: морщинистая длинная шея, прямоугольное лицо с обвислыми щеками, глубоко посаженные карие глаза, ежик седых волос. Сидел бы ты, мужик, на малой родине и не знал проблем. Нет, позвали, поставили мэром Москвы — и ты решил, что за личные заслуги. А тебя просто не жалко. Инициативу ты, конечно, зря проявил, не вовремя. Некоторые люди не чувствуют ситуацию.

Тимур