Опасные видения - Коллектив авторов

песке Плазы, и немало его знакомых женщин пролило слезы. Я же говорю, что он не мог бояться или испытывать жалость, ведь сила его была рекой ракет, бедра его – поршнями, а пальцы точны, как микрометры; волосы его были черным нимбом, и ангел смерти сидел у него на правом плече. Такой человек, человек, познавший истину, могущественнее любой машины. Такой человек выше всего, ему под стать лишь хранить власть и тяжесть славы.

Но теперь он мертв, в третий и последний раз. Так же мертв, как все мертвые, погибшие под бампером, под решеткой, под колесами. Известно, что ему уже не восстать, ибо я говорю: эта последняя машина была его апофеозом, и любой другой исход все только бы испортил. Раз я видел, как меж металлическими плитами мира, где они расшатались, пробивается травинка, и я раздавил ее, решив, что ей одиноко. Нередко я жалел об этом, ведь тем самым я отнял у нее славу того одиночества. Так же машина нашей жизни, думается мне, смотрит на человека: строго, а потом с сожалением, и небеса проливают по нему слезы из глаз, какие скорбь раскрывает в небесах.

Всю дорогу домой я раздумывал об этом, и копыта моего скакуна цокали по этому городу, когда той весной я уезжал под дождем навстречу вечеру.

Послесловие

Мне впервые представляется случай обратиться к читателям моего текста напрямую, а не через эту игру в мимесис, в которую мы все играем. Хоть я придерживаюсь той мысли, что писатель держит зеркало перед действительностью, я не считаю, что зеркалу обязательно должно быть тем же, в какое мы смотримся, когда бреемся или выщипываем брови – а то и, может, одновременно. Раз уж я решил таскать всюду зеркало и подносить к любой подвернувшейся под руку действительности, отчего бы не получать и удовольствие от своей ноши. И лично я его получаю, потому что ношу те самые зеркала, что висели в комнатах смеха во времена, когда еще существовали комнаты смеха. Разумеется, не все отраженное выглядит так же привлекательно или мрачно, каким кажется невооруженному глазу. Порой оно выглядит еще привлекательней или еще мрачней. Никак не узнаешь, пока не заглянешь в кривое зеркало. А его ну просто-таки ужасно сложно держать прямо. Только моргнешь, и – кто знает? – вот ты уже ростом два фута. Чихнешь – и помилуй тебя Господь. Я живу со смертным страхом уронить эту штуковину. Даже не знаю, что буду без нее делать. Наверное, чаще предаваться хмелю. Люблю я свое холодное и сияющее бремя, вот в чем штука. И я ничего не скажу о предшествующем рассказе, потому что, если он сам не сказал за себя все, что должен был, тогда он сам и виноват, и я не собираюсь удостаивать его новыми словами. Ведь все ошибки можно приписать зеркалу – либо тому, как я его держу, либо тому, как вы в него смотрите, – так что меня винить не надо. Я просто тут работаю. Но… Если в подобных видениях что-то и кажется неладным, вы лучше быстренько сделайте пару шагов от зеркала, не отрывая от него взгляда. Как знать? Может, вы сами превратитесь в дамскую комнату…

«Да, и Гоморра»

Предисловие

А это последний рассказ в книге. По особенной причине (а не просто потому, что его последним напечатали, умник). Это конец приключения и начало пути. Финиш антологии, последняя попытка доказать то, что эта книга должна доказать (в случае, если, упаси боже, все 239 тысяч слов до этого не справились); последний фейерверк, освещающий округу. Конец. Последний рассказ. Может, пинок под зад, чтоб лучше дошло; нокаут.

Начало пути: творческого пути нового писателя. Вам выпадает шанс увидеть, как отчаливает корабль: принести корзину фруктов, бросить конфетти, помахать на прощанье, сказать «мы будем за тобой следить». Большое странствие в большой мир. Но почему именно этот рассказ именно от этого писателя?

Тулуз-Лотрек как-то сказал: «Не стоит встречаться с человеком, чьим творчеством восхищаешься. Человек всегда намного хуже своего творчества». Как ни обидно, это почти всегда правда. Великий романист оказывается нытиком. Искатель недостатков ковыряется в носу на людях. Специалист по Южной Африке не заезжал дальше Левиттауна. Автор сумасбродных приключений – жалкий мелкий педик и живет со своей матерью-инвалидом. О, Безумный Анри, как же ты был прав. Но не так все с автором рассказа, которым я решил завершить это дерзновение.

Редко какой писатель впечатлял так, как Сэмюэль Р. Дилэни. Быть в одной комнате с «Чипом» Дилэни значит знать, что ты находишься в преддверии События. Дело не в его остроумии (а оно значительно), или его харизме (подобной зарнице), или его эрудиции (вызывающей удивленный присвист), или искренности (такой настоящей, что у нее есть форма и материя). Дело в неопознаваемом, но все же превалирующем впечатлении, что в этом молодом человеке ждут своего времени великие произведения. До сих пор он не писал почти ничего, кроме романов, и те – для издательства книг в мягкой обложке, которое известно тем, что дает шанс новичкам, но осуждается за дешевый вид книг. Среди работ Дилэни – «Драгоценности Эптора», «Пленники огня», «Башни Торона», «Город тысячи солнц», «Баллада о Бете-2», «Имперская звезда» и просто невероятная небольшая вещица «Вавилон-17», получившая премию «Небьюла» от Американской ассоциации писателей-фантастов. Вы не смотрите на названия. Это все громкий маркетинговый бред редакторов, у которых на стенах контор висят мотиваторы «Конкурируй!». Но прочитайте сами книги. Они демонстрируют живой, изящный, уникальный талант в интересном процессе роста. «Чип» Дилэни обречен стать поистине важным писателем в области спекулятивной литературы. Таким, что перейдет в другие области и обретет в мейнстриме дилэниевскую разновидность весомости таких имен, как Брэдбери, Воннегут или Старджон. Настолько большой талант.

Дилэни родился в День дураков где-то во время Второй мировой и вырос в нью-йоркском Гарлеме. Очень частное, очень прогрессивное образование в начальной школе, далее Бронкская старшая школа наук, спорадическое посещение Колледжа Нью-Йорка и один семестр в качестве редактора поэтической рубрики в Promethean. Свой первый фантастический роман написал уже в девятнадцать. В промежутках между романами успел поработать продавцом в книжном магазине, на креветочных судах в Мексиканском заливе, народным певцом в Греции, поездить между Нью-Йорком и Стамбулом. Он женат. В данный момент проживает в Нижнем Ист-Сайде в Нью-Йорке и работает над большим фантастическим романом, «Нова», который выйдет в следующем году в Doubleday. Это