Опасные видения - Коллектив авторов

Ворота большого гаража закрылись.

У противоположной стороны арены автомобиль остановился.

Из толпы слышались возгласы отвращения, насмешки, шипение.

Но припаркованный «понтиак» не сдвигался с места.

Из-за ограды показались двое заправщиков с ведрами и плеснули грязь ему на лобовое стекло.

Тогда-то он заревел и погнался за ближайшим, стукнувшись в ограду. Затем вдруг развернулся, заметил Дос Муэртоса и рванул вперед.

Взмах плащом «вероника» преобразил Маноло в статую с серебряной юбкой.

Автомобиль развернулся и ринулся вновь, и я подивился мастерству Маноло, потому что казалось, что его пуговицы оцарапали самую вишневую краску на боковой панели.

Тогда автомобиль остановился, раскрутил колеса, пробежал по кругу вдоль стены арены.

Толпа ревела, когда он носился мимо нее вновь и вновь.

И вот автомобиль снова остановился – где-то в пятидесяти футах.

Маноло отвернулся и помахал толпе.

И вновь – ликование, крики с его именем.

Он дал знак кому-то за оградой.

Вышел заправщик и поднес на бархатной подушечке его хромированный гаечный ключ.

Тогда Маноло вновь развернулся и направился к «понтиаку».

Тот стоял, дрожа, когда Маноло сбил ему крышку радиатора.

Брызнула в воздух струя кипятка – и толпа возликовала. Затем он ударил по радиатору, колотил по каждому крылу.

Вновь отвернулся от «понтиака» и остался стоять.

Услышав переключение передач, он повернулся – и автомобиль пронесся мимо, но не раньше, чем Маноло дважды наподдал ему гаечным ключом по багажнику.

«Понтиак» припарковался в противоположном конце арены.

Маноло подал знак заправщику за оградой.

Тот вернулся с подушечкой и поднес длинную отвертку и короткий плащ. Забрал гаечный ключ и короткий плащ.

Вновь повисла тишина над Плаза-дель-Аутос.

«Понтиак», словно все чувствуя, снова развернулся и дважды прогудел. А затем ринулся.

Там, где из радиатора подтекала вода, на песке оставались темные пятна. Выхлопные газы росли за «понтиаком», словно привидение. Он мчался со страшной скоростью.

Дос Муэртос вскинул перед собой плащ и положил конец отвертки на левое предплечье.

Когда казалось, что его вот-вот раздавят, он выкинул руку вперед – да так быстро, что глазу было не уследить, – и отступил в сторону, когда двигатель закашлялся.

И все-таки «понтиак» пролетел на мертвой инерции дальше, развернулся не тормозя, перевернулся, проскользил к ограде и загорелся. Двигатель поперхнулся и умер.

Плаза сотряслась от ликования. Дос Муэртосу вручили фары и выхлопную трубу «понтиака». Он поднял их над головой и медленно пошел по периметру арены. Оглушали автомобильные гудки. Женщина бросила ему пластиковый цветок, а он отправил к ней заправщика с выхлопной трубой в подарок и просьбой отужинать с ним. Толпа заревела еще громче, ведь Маноло славился любовью к женщинам – и в мою молодость это было обычным делом, не то что теперь.

Следующим выехал голубой «шевроле», и он играл с ним, как дитя играется с котенком, мучил, провоцировал сбить себя, а затем остановил навсегда. Ему вручили обе фары. Небо к тому времени затянуло тучами, где-то робко бормотал гром.

Третьим был «Ягуар XKE», который требует наивысших навыков, допускает только кратчайший момент истины. Когда Маноло расправился и с ним, на песке были и бензин, и кровь: боковое зеркало заднего вида выдвигалось дальше, чем можно подумать, и к завершению у Маноло осталась красная борозда на ребрах. Но он вырвал систему зажигания с таким изяществом и мастерством, что толпа перехлестнула на арену, и охране пришлось отбиваться от нее дубинками и загонять обратно на места электрохлыстами.

Разве можно после всего этого сказать, что Дос Муэртос когда-либо знал страх?

Поднялся холодный ветер, и я купил себе попить в ожидании последнего сражения.

Финальная машина вырвалась на арену, когда еще горел желтый. То был кабриолет «форд» горчичного цвета. Пронесшись мимо Маноло в первый раз, «форд» прогудел и включил дворники. Все возликовали, потому что видели его дух.

Потом он встал на месте, переключился на заднюю и покатил на Маноло где-то на сорока милях в час.

Тот отскочил, жертвуя грацией, и автомобиль резко ударил по тормозам, переключился на первую скорость и вновь помчался вперед.

Маноло взмахнул плащом – и тот вырвало из его рук. Не отскочи он назад, его бы сбили.

– Он разрегулирован! – воскликнул кто-то.

Но Маноло вскочил на ноги, вернул плащ и вновь вышел против «форда».

О тех пяти стычках рассказывают до сих пор. Никто еще не видел такого заигрывания с бампером и решеткой! Никогда еще на земле не было такой битвы машины и мехадора! Кабриолет ревел, как десять веков обтекаемой смерти, и сам дух Святого Детройта, ухмыляясь, сидел за его рулем, а Дос Муэртос встретил его с плащом из фольги, усмирил и затем послал за своим гаечным ключом. Автомобиль берег свой перегретый двигатель, поднимал и опускал окна – вверх-вниз, вверх-вниз, – прочищал глушитель с сортирным шумом и черным дымом.

Но тут хлынул дождь, такой мягкий, и гром прогремел над нами. Я отставил пустой стакан.

Никогда еще Дос Муэртос не касался гаечным ключом двигателя – только корпуса. Но в этот раз он все-таки метнул ключ. Одни знатоки говорят, он целился в распределитель, другие – что он хотел сломать бензонасос.

Толпа освистала его.

На песок из «форда» капало что-то вязкое. На животе Маноло наливалась красная полоса. Шел дождь.

Он не смотрел на толпу. Он не отрывал глаз от машины. Он поднял правую руку ладонью вверх и ждал.

Запыхавшийся заправщик положил в ладонь отвертку и побежал обратно к ограде.

Маноло сдвинулся в сторону и подождал.

«Форд» рванул на него – и он нанес удар.

Его снова освистали.

Он промахнулся.

Но никто не расходился. «Форд» развернулся на пятачке, дым теперь валил из его мотора. Маноло потер руку и поднял с земли оброненные отвертку и плащ. И вновь его освистали.

Когда автомобиль настиг его, из двигателя уже вырывалось пламя.

Одни говорят, Маноло ударил и снова промахнулся, потеряв равновесие. Другие – что он только размахнулся, но замер от страха. Третьи – что, возможно, на мгновение он познал роковую жалость к одушевленному противнику, и это остановило удар. Я же говорю: стоял слишком густой дым, чтобы кто угодно мог утверждать наверняка, что случилось.

Но автомобиль вильнул, и он пал, и его понесло на том двигателе, пылающем, словно божий катафалк, навстречу его третьей смерти, когда они вместе врезались в ограду и сгорели.

Много сломано копий в спорах о последней корриде, но точно известно одно: обломки выхлопной трубы и обе фары похоронили вместе с останками мехадора, в