Опасные видения - Коллектив авторов

Зато его проза красноречивей. Его романы со смелой и увлекательной изобретательностью берут затертые временем и частотой употребления клише спекулятивной литературы. Он привносит новизну в область, что нередко скатывается к пути наименьшего сопротивления. И эта новизна налицо в рассказе, что вы сейчас прочитаете, – по-своему лучшем среди наших тридцати трех чемпионов. Это точно «опасное» видение – и «Чип», и я думаем, что это было бы непросто продать в известные периодические издания. Может, раньше нижеследующей вещи вы уже увидите в печати другие его рассказы или повести, но все-таки знайте: это первый рассказ «Чипа» Дилэни. Перед тем как он согласился поучаствовать в этом сборнике, он не писал ничего, кроме романов. И как по мне, это один из самых достопамятных сольных полетов в истории жанра.

Да, и Гоморра[178]

Сэмюэль Дилэни

Ну и вот мы садимся в Париже:

Где гоним по Рю-де-Медичи, Бо, Лу и Мьюз – внутри ограды, я с Келли – снаружи, корчим друг другу рожи, шумим, поднимаем Люксембургские сады на уши в два часа ночи. Потом вылезаем – и давай на площадь перед Сен-Сюльпис, где Бо пытается толкнуть меня в фонтан.

И тут Келли замечает, что творится вокруг, хватает крышку с мусорного бака и влетает в писсуар, колотя по стенам. Выскакивают пятеро; здесь даже в ну очень большой писсуар влезают только четверо.

Очень светловолосый парень кладет мне ладонь на руку и улыбается:

– А ты не думаешь, спейсер, что вам… пора бы отсюда?

Я смотрю на его руку на моей голубой форме.

– Est-ce que tu es un frelk?[179]

Он поднимает брови, качает головой.

– Une frelk[180], – поправил он. – Нет. Я – нет. К сожалению для меня. А вот ты выглядишь так, будто когда-то был мужчиной. Но теперь… – он улыбнулся. – Теперь у тебя нет ничего, что мне бы понадобилось. Полиция. – Он кивает через улицу, где я впервые замечаю жандармерию. – Нас-то они не трогают. Но вы не местные…

Но Мьюз уже вопит:

– Эй, давайте! Погнали отсюда, а? – И уходит. Ну и вот мы снова взлетаем.

Ну и вот мы садимся в Хьюстоне.

– Твою-то мать! – заявляет Мьюз. – ЦПУ «Джемини» – тут, говорите, все и началось? Давайте валить отсюда, пожалуйста!

Ну и вот мы едем на автобусе через Пасадену, потом монорельсом в Галвестон, собираемся к Заливу, но тут Лу находит парочку с пикапом…

– Рады подбросить, спейсеры. Вы там на всяких планетах и прочих штуках делаете нужное дело для правительства.

…которая собиралась на юг, с ребенком, ну и вот мы проезжаем в кузове двести пятьдесят миль солнца и ветра.

– Как думаешь, фрелки? – спрашивает Лу, тыкает в меня локтем. – Спорим, что фрелки. Так и ждут, когда мы начнем кадриться.

– Кончай ты. Просто хорошие и глупые деревенские ребята.

– Это еще не значит, что не фрелки!

– Ну никому ты не доверяешь, да?

– Никому.

И наконец опять автобус, в котором мы дребезжим через Браунсвилл и через границу в Матаморос, где ссыпаемся по ступенькам в пыль и обугленный вечер с кучей мексиканцев, кур и креветочников Мексиканского залива – от кого воняет хуже всех, тогда как мы громче всех орем. Навстречу креветочникам выходят сорок три шлюхи – мы считали, – и ко времени, когда мы разбили в автовокзале два окна, они уже все хохочут. Креветочники говорят, что едой угощать не будут, но напоить напоят, если мы не против, поскольку таков обычай креветочников. Но мы вопим, разбиваем еще окно; потом, пока я валяюсь на спине на ступеньках телеграфа и пою, надо мной наклоняется женщина с темными губами и кладет руки мне на щеки.

– Это все очень славно. – Ее жесткие волосы падают на меня. – Но мужики – они стоят вокруг и пялятся на вас. Тратят время. К сожалению, их время – наши деньги. Спейсер, ты не думаешь, что вам… пора бы отсюда?

Я хватаю ее за руку.

– ¡Usted! – шепчу я. – ¿Usted es una frelka?[181]

– По-испански frelko. – Она улыбается и поглаживает солнечную вспышку, висящую у меня на пряжке ремня. – Прости. Но у тебя нет ничего… что мне бы понадобилось. А жаль, потому что, кажется, ты когда-то была женщиной, нет? А мне женщины тоже нравятся…

Я скатываюсь с крыльца.

– Ну скукота здесь или скукота? – кричит Мьюз. – Давайте! Погнали уже отсюда!

Каким-то чудом мы умудряемся вернуться в Хьюстон до рассвета. И взлетаем.

Ну и вот приземляемся мы в Стамбуле.

Этим утром в Стамбуле дождь.

Пьем в столовке чай из стаканчиков в форме груши, смотрим на Босфор. Принцевы острова похожи на мусорные кучи перед колючим городом.

– Кто разбирается в этом городишке? – спрашивает Келли.

– А мы что, не вместе гуляем? – возмущается Мьюз. – Мы вроде как везде вместе.

– Мою зарплату задержали у казначея, – объясняет Келли. – Я на мели. По-моему, у казначея на меня зуб, – и пожимает плечами. – И не хочется, но, видать, придется найти богатого фрелка и подружиться. – Возвращается к чаю; только тогда замечает тяжелую паузу. – Ой, да вы чего, завязывайте! Будете так на меня таращиться – переломаю все кости в вашей специально подготовленной с пубертатного возраста тушке. Эй, ты! – Это уже мне. – Не надо смотреть с таким праведным видом, будто в жизни не приходилось подкатывать к фрелку!

Начинается.

– Да не смотрю я, – отвечаю и тихо злюсь.

Томление, давнее томление.

Бо смеется, чтобы разрядить обстановку.

– Кстати, когда меня в прошлый раз заносило в Стамбул – это за год до того, как меня к вашему взводу прикомандировали, – помню, идем мы с площади Таксим по Истикляль. И после всех дешевых кинотеатров находим маленький пассаж с цветами. Перед нами – еще два спейсера. Там рыночек, чуть дальше торгуют рыбой, потом – двор с апельсинами, сладостями, морскими ежами и капустой. Но в начале – цветы. Короче, заметили мы кое-что странное в тех спейсерах. Не форма – форма-то идеальная. Прическа – как надо. И только потом мы их услышали… а это мужчина и женщина, одетые в спейсеров, чтобы цеплять фрелков! Вы только представьте – они сами искали фрелков!

– Ага, – говорит Лу. – Мне тоже попадались. В Рио таких полно.

– Мы этим двоим наваляли, – договаривает Бо. – Поймали их в подворотне и оттянулись!

Стаканчик Мьюз звякает о стойку.

– Значит, от Таксим по Истикляль до цветов? Что ж ты только сейчас