Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

в самом деле аффилированы с «Панацеей», значит, она уже вкладывает средства в разработки. А ни одна корпорация никогда не уйдет от своих денег… Это все равно что для матери ребенка бросить.

— Проблемы будем решать по мере их поступления, — завершает Коста. — Война план покажет.

В коридоре ждут мои сопровождающие. Командую водителю:

— Через четверть часа выезжаем.

— Надеялся, ты останешься хотя бы до утра, бао бэй… — тихо говорит Дайсон. — Я так много тебе еще в городе не показал.

— Если честно, все, что я хочу, хм, посмотреть, вполне способно разместиться в одной комнате… да хоть в чулане! Но дома, как обычно, велосипед в аду и все в аду… надо ехать.

Дайсон чуть склоняет голову и улыбается краешком рта. Забавно, что в первые месяцы в этом мире я не понимала, насколько мы, снага, можем быть красивы — потому моим первым и до вчера единственным любовником был человек. Теперь я вижу и чувствую иначе. Эта хищная, звериная грация, чистые и резкие черты, меняющие цвет радужки… Глаза Дайсона вчера казались почти черными, а сейчас — карие с золотистыми искорками.

— А знаешь… Мне ведь все равно надо зайти в номер за сумкой, — гоню от себя мысль, что могла бы и охранника отправить. — Ненадолго…

Недолго тоже может быть хорошо, и хорошо весьма.

* * *

— Второпях снимались, и бздели шибко, — сообщает Шмыга, пристально внюхиваясь в окружающую действительность. — До сих пор, ска, тревогой ихней разит… Ночью уходили, не позже. Люди и снага. Мужики, баб две-три разве что… Десятка четыре, много пять. У части… пот нездоровый, нах, как у богодулов… нет, как у наркошей конченных. А тяги тут было хоть жопой жуй, даже с земли ее не собирали, когда просыпалась… вот там, ять, под песком, литра два разбросано.

Киваю. У всех снага острое обоняние, но такие уникумы, как Шмыга, могут буквально восстанавливать по запахам события полусуточной давности. Подозреваю, это что-то вроде нашей слабенькой интуитивной снажьей магии.

Впрочем, и без Шмыги с его сверхчутьем ясно, что собирались промысловики по принципу «хватай мешки, вокзал отходит». Среди мусора в беспорядке валяются обломки оборудования и ящики — не только пустые. Что же так напугало рабовладельцев? Вряд ли Еж, Чип и Кубик — эти разве что воспитательниц пугают своими неизменно грязными пятками. Хотелось бы верить, что именно приближение нашего маленького, но гордого ополчения вселило в неприятеля животный ужас — но снялись они примерно в тот момент, когда я о них вообще узнала.

Сразу по возвращении в Поронайск я устроила несвятой троице самый суровый допрос. Оказалось, эти гении вопреки всем запретам вели-таки собственную партизанскую, ска, деятельность. В результате, как и следовало ожидать, одного из них едва не грохнули. И тут каким-то образом вмешался смотритель маяка… дальше троица в показаниях путалась, ну да и время поджимало.

О смотрителе маяка я наскоро навела справки по телефону, пока мы сюда ехали. Маг второй категории, сосланный на Сахалин за преступление, для нашей районной милиции засекреченное. Должно быть, какая-то редкостная мерзость — Государство великими волшебниками не разбрасывается, уважаемым врот сверхлюдям позволено если не все, то почти все. Раз уж мы здесь, надо нанести визит этому, как его, Немцову. Совсем в открытую не бычить, но донести доходчиво: пусть держится подальше от моих пацанов. И в разборки с промысловиками господину магу нечего лезть — только спугнул наших клиентов, и рабов они увезли с собой… ищи теперь ветра в поле. Поставили тебя смотреть за маяком — вот и смотри, ска, за маяком.

Обращаюсь к одному из своих командиров:

— Эй, Сварка, переставьте-ка машины во-он туда, вдоль дороги. Чтоб не на территории маяка были, но из окон просматривались. И сами постойте рядом, покурите, природой полюбуйтесь. Без резких движений. Автоматы дулами вниз, но наготове.

Сварка получил погоняло за роскошный дугообразный шрам во всю рожу.

— Ты одна к этому, врот, магу потащишься? — хмурится Сварка. — Возьми хоть пару пацанов, нах!

— Магу что пара пацанов, что пара десятков — на один зуб. Буду работать своим сногсшибательным обаянием.

Может, одеться? А то я же драться ехала, как обычно, в легендарном бронелифчике… Нет, много чести. Чем более неизгладимое впечатление я произведу, тем лучше.

Отделяюсь от ребят и иду к двери некрашеного домика. Поколебавшись секунду, все-таки стучу — хотя хочется, конечно, красиво зайти с ноги, но надо проявить, ска, дипломатичность.

Хозяин открывает сразу — явно давно за нами наблюдает. Страхом от него пахнет, но слабо… тревогой — да, но не страхом. А монтировка на расстоянии вытянутой руки совершенно случайно к стене приставлена, ага, конечно…

Обаятельно улыбаюсь:

— Соль, силы самообороны. Позволите войти, Макар Ильич?

Дядька невнятный какой-то, от великого волшебника ожидаешь чего-то поинтереснее. Покойная Альбина на что была тварь конченая — а все же эффектная женщина. А этот — ни рыба ни мясо. Невысокий для человека, смурной, в бороде какие-то крошки, сапоги резиновые, телогрейка… А то, что я с первого взгляда приняла за вертикальные морщины на щеках — шрамы, на самом-то деле. Хорошо залеченные и отшлифованные, но видно — раны были глубокими. Бывалый дядька.

— Самооборона, значит… — маг оглядывает машины, возле которых парни старательно принимают расслабленные позы, а потом переводит взгляд на меня. Нехороший взгляд, давящий. — Соль, значит. Что же… проходите, раз пришли.

За дверью кухонька, довольно запущенная — потолок закопченный, с плиты свисают гроздья жира. Бабу бы тебе, Макар Ильич… А, не моя печаль. Сейчас надо грамотно себя поставить — без лишней рисовки показать, кто тут авторитет и сила. Не люблю эти ранговые игрища, но ноблес, как говорится, оближ, то есть пришлось пообвыкнуться.

Высматриваю на подоконнике местечко между ржавыми кастрюлями и запрыгиваю туда. Теперь мои глаза выше, чем глаза хозяина — хотя он стоит, скрестив руки на груди, и цедит:

— Я не приглашал вас сесть!

— Да, я заметила, что вы дурно воспитаны, — закидываю ногу на ногу, щедро демонстрируя полузажившие царапины от колючки. — Но не расстраивайтесь, мне как-то, знаете ли, наплевать. У меня к вам всего две просьбы. Настоятельные. Выполняйте их — и больше силы самообороны вас не побеспокоят.

— Я весь внимание, — Макар всем своим видом излучает сарказм.

— Во-первых, я вам продиктую номер телефона. Если заметите любую активность промысловиков — звоните и сообщайте. И больше ничего