Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

лагерю, байк я всё-таки оставляю подальше. И пацанов — тоже. С наказом, если что, удирать в город. Наврали, они, конечно, про этих добытчиков — послушать, так прям лютые мужики, которым закон не писан, — но береженого бог бережет.

Шагаю к ихнему лагерю пешком. Сам ведь хотел съездить и посмотреть, пообщаться. Вот и повод.

Лагерь — точно такой, как описали Чип и Кубик. Легкий, временный. Стоит несколько туристических электробусов и два десятка шатров-палаток, периметра никакого нету. Но есть кое-что другое: теперь вижу, что пацаны не ошиблись.

Лагерь расположился на неширокой полосе пляжа, и вдоль побережья глядит настоящий, мать его, пулемет. И с другой стороны, по словам парней, такая же точка. От кого они тут собрались отбиваться, от каких штурмов?

То есть понятно от каких. А также понятно, что уровень беспредела в Поронайске был мною сильно недооценен.

Неуютно. А только что делать — иду вперед.

На море — платформа: ничего особенного, такого плавучего говна здесь, на Сахалине, полно. Но на ней краны, один из них на моих глазах и впрямь опускает вниз, в волны, какого-то металлического паука. И стоит еще какая-то приспособа величиной с дачный домик: зуб даю, именно эта штука и есть источник гула. Пауки и хреновина, с которой они связаны гофрированными шлангами — самое дорогое, что вообще тут есть. Технологии не земского уровня. На углу платформы — полустертый инвентарный номер, а вот на стенке «дачного домика» — настоящий фабричный логотип: змея, скрутившаяся спиралью.

Эх, сюда бы мой первый телефон… На «раскладушке» камера не работает.

На берегу, на платформе, в воде — фигуры. Сутулые, в серых комбезах — это рабочие. По уверению пацанов, рабы. А суетливые или, наоборот, неподвижные в блеклом камуфляже — это охранники.

Пересчитать их возможным не представляется, но я и так знаю: рабочих — пара десятков, охраны — девятеро, инженерного персонала — трое. Посчитали уже за меня — за что и поплатились.

Как сказали Чип с Кубиком, этот лагерь маленький. Основная масса народу — и рабов, и охранников — живет в другом месте, в бытовках. Оттуда электробусы развозят их по участкам — бывает, с ночевкой, бывает, без, но этот рабочий день как-то не очень похож на то, что описано в Трудовом кодексе. И вот это, передо мной — как раз один из участков, прибрежный. Притом, что большинство их всё-таки на суше и даже довольно далеко от берега. Пятна Хтони расползаются от залива неравномерно.

Иду.

— Стоять, э!

Раздается треск: и правда палят почем зря, патроны не берегут. Дерганые.

Стою.

— Ведется добыча тяги, охранная зона! Гуляй отсюда!

Прощупываю пространство силой. Ага, понятно.

— Кто со мной разговаривает? — ору я. — Назови должность! Кем ведется добыча? Назови компанию!

— Гуляй, сказано.

Делаю выдох. Ору:

— Я — смотритель маяка! Маяк видели, долбоящеры? Здесь — охранная зона, только моя, а не ваша! Я при исполнении! Еще раз откроете огонь, идиоты — будете отвечать! Я иду к вам! Пускай ко мне выйдет старший, ска! Со всеми бумагами!

…А орать я умею.

Иду дальше.

Мне навстречу выдвигается делегация: парочка с автоматами, один без. А-а, у него пистолет в кобуре! Вижу.

Лица у джентльменов злые, насупленные. Характерные такие лица! С автоматами — снага, тоже чернявые, как и Чип. А посредине который, с пистолетиком — тот человек. Камуфляж у бойцов — дешевка, но одинаковый. Автоматы — наши, отечественные. Самое, говорят, популярное стрелковое оружие в мире, «татаринов».

Я не то чтобы специалист, но, кажется, их бы не помешало почистить.

Да и рожи всем этим ребятам — тоже.

Пыльные.

— Я не знаю ничего про маяк-хренак! — вопит дядька с пистиком, едва мы сближаемся. — У нас тут официальное предприятие, все вопросы к руководству! Отсюда вон пошел! Я буду свое дело делать— лучше не мешай, понял? Понял меня⁈

— Вы избили подростка — и удерживаете его насильно, — говорю я спокойно.

Теперь можно не орать.

— … Так? Так. Отпусти пацана — я уйду. Дальше будем разбираться официально, всё верно. Милицию я уже вызвал, если что.

Местный главный дергается; стволы его подручных в упор наставлены на меня. Не вижу, что там с предохранителями.

— Ты чо несешь, козел? Какой пацан, где? Ты его видишь? Пусть приезжает милиция, пусть ищут! С ордером только! Слышь…

На побережье почти нет деревьев — и я легко вычисляю по описанию Чипа и Кубика, к какому именно из них был пристегнут Еж. Дерево вообще такое… характерное. Ствол обшарпанный, трава вокруг вытоптана. Порют они здесь рабочих, что ли? Похоже на то.

— Пацан вон в том ящике, — говорю я. — Левый пустой, правый пустой, в среднем пацан.

Живые организмы характеризуются наличием давления. В мертвых телах оно тоже бывает, но другое. К счастью, свежих трупов тут я не нащупал. А несвежие чувствовать не умею. Тоже к счастью.

— Я не знаю, зачем ты, гений, засунул ребенка в ящик. Только лучшее, что ты можешь сделать сейчас — его выпустить. Я его заберу, и мы вместе уйдем. Он же там испечется на жаре.

Даю импульс.

Левый охранник с автоматом валится на песок. Секунду спустя — правый тоже.

— Жарко, — говорю я, шагаю вплотную к главному, хватаю за руку, чтобы не вырвал из кобуры пистолет.

Отскочить он не успевает: задыхается.

Отпускаю его на миг — чтобы смог вздохнуть — и опять всё выкачиваю. Стоп!

Тут главное — не переборщить, чтобы у человека паника не началась. Его животный испуг и растерянность мне нужны, паника — точно нет.

— Удар хватил мужиков. Давление подскочило. Я сейчас уйду — окажешь им первую помощь. Оклемаются, не бойся, — толкаю его к ящику: — Пошел! Остальным скажи — без глупостей! Если жить хочешь.

Дядька хрипит несвязные приказы, машет рукой своим: не приближайтесь, мол, и не стреляйте. А протоколов реагирования тут нет: оставшиеся охранники растерянно слушают главного. Им не очень-то и понятно, что происходит. Ну и хорошо. Терпеть не могу по разумным работать: чем меньше этого — тем лучше.

В ящике и впрямь Еж — в полубессознательном. Избитый.

Чувство некоторой вины по отношению к тем двоим, которых я прижал, сразу исчезает. Наоборот, хочется их командиру еще и глаз лопнуть.

Но нельзя.

Нельзя так. Спасение парня — это одно, а судить и наказывать — не мне.

Достаю пацана из ящика.

— Браслеты