Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Жану – за минуту до того, как часы пробили полночь. Так спор был выигран, а мой карман потяжелел на пятнадцать ферро. И я сказал себе – Лайзо, ты счастливчик, а раз денежки теперь есть, почему бы не прокатиться на море… О, леди идет!

Завидев меня, он шикнул на галдящих детишек, забрал у маленькой гипси свое кепи и мимоходом потрепал её по лохматой голове – а девочка инстинктивно потянулась за ним и ухватилась за мизинец. Лайзо сначала рассмеялся, а потом наклонился и тихо сказал что-то. Она заулыбалась, хлопнула маленькой ладошкой по его ладони, развернулась и припустила за своими друзьями. Нора дождалась ее, ухватила за руку и, махнув напоследок Лайзо, потянула к воротам приюта.

Дождавшись, пока Лайзо останется в одиночестве, я подошла к автомобилю.

– А дети вас, похоже, любят, мистер Маноле.

Он усмехнулся.

– Не меня – дальние страны. Я-то сколько всего повидал, пока по материку бродил – за год все не перескажешь, а им интересно. Маленькие романские городки на побережье, лотки с печеными каштанами на улицах ночного Лютье, Стальная Стрела в огнях, горячий шоколад и сухарики в тягучем расплавленном сыре близ Ассонских гор, невесомое кружево с острова Сайпра, древние развалины Эльды… Ай, леди, простите, что-то я заговорился, – поспешно свернул он разговор, заметив, как у меня округляются глаза. – Вы, это, не слушайте, я поболтать-то люблю, а меры не знаю.

– А… ничего страшного, – я улыбнулась и указала рукоятью трости на дверцу автомобиля. Лайзо спохватился и торопливо распахнул ее передо мною. – Эта девочка, которая держалась за вашу руку, очень похожа на вас, мистер Маноле.

– Для аксонцев все гипси на одно лицо, – без улыбки ответил он. – Хотя Сара и впрямь мне сестренку напоминает… – Лайзо помрачнел, и я с опозданием вспомнила, что его сестры погибли еще в раннем детстве от легочной болезни. – Эх, раньше, таким, как она, две дороги было – в прислугу да в воровки. Но теперь-то время другое, так что надежда есть. Берта, вон, шляпки делать мечтает, Нора – в газеты писать. А Сара хочет весь мир объехать… Как думаете, леди, выйдет что у них?

– Возможно, – я отвернулась к окошку, с излишней тщательностью расправляя юбки на коленях. – Мир переменчив, мистер Маноле. С каждым годом люди становятся все свободнее. Родовитость или богатство уже не определяют будущее. Посмотрите – сколько аристократических семей у нас, в Аксонии, разорилось? А сколько авантюристов достигли процветания в Колони? Нет, мистер Маноле, теперь в жизни слишком мало предопределенности… И мечты приютских детей могут сбыться, а жизнь дочери древнего рода рассыплется… пеплом, – я помрачнела. Перед глазами, как вживую, предстали развалины сгоревшего особняка Эверсанов. Закопченный кирпичный остов дома, обугленные ветви старых каштанов… – Но мы действительно слишком увлеклись беседой. Пора возвращаться. И, мистер Маноле, если вас не затруднит, поезжайте мимо станции Найтсгейт. Никогда не обращала внимания на метро. А ведь эта станция как раз на пути к особняку – грех упускать возможность.

– Как скажете, леди, – Лайзо с подозрением скосил на меня глаза, но замечания, если они и были, оставил при себе. – Как скажете.

Станция Найтсгейт выглядела как самый обычный вокзал. Если бы не претенциозная надпись на воротах – «Электрическая железная дорога Бромли», то я бы и не подумала, что это та самая «труба». Потом Лайзо указал мне на одинаковые арки метрах в пятидесяти от станции, по обе стороны.

– Спуск под землю, леди. Видите, там пути огорожены? Это нарочно сделано, чтоб народ в туннели не шастал. А то под землей тесно, темно, того и гляди под поезд попадешь. На станции завсегда один гусь сторожит, а теперь они по двое ходят. Эллис приказал убийцу выглядывать.

Я окинула взглядом оживленную площадь перед станцией Найтсгейт. Дородные, но шустрые торговки горячим чаем, лотки с пирожками и печеным картофелем, зеваки, случайные прохожие разной степени достатка, служанки с огромными корзинами, спешащие с рынка… В такой толчее сложно было заметить даже яркие юбки гадалок-гипси или шулера-наперсточника с непременным алым платком, расстеленным по земле. Что уж говорить об убийце, наверняка выглядящем, как самый обычный человек?

– Едем домой, мистер Маноле, – я вздохнула. – У меня еще много дел.

До званого ужина оставалось меньше недели, и дни эти пролетели в чаду жуткой суеты. Приглашения были разосланы заранее, составить меню также не представляло труда – с моим-то опытом содержания кофейни и проведения благотворительных мероприятий! Но постоянно обнаруживались какие-то мелкие вопросы, требующие срочного решения – рассадка гостей, определение для каждого пары на вечер, украшение зала, согласование программы с музыкантами… Если бы не воистину неоценимая помощь Глэдис, то, пожалуй, мне не удалось бы справиться со всем в срок.

Самая большая неприятность возникла в связи с ролью хозяина вечера. Обычно это бывал муж хозяйки. Или, на крайний случай, отец. Для вдовствующих особ существовали свои правила, но мне они не подходили. В конце концов, я попросила о помощи дядю Рэйвена – и он согласился.

И даже с радостью, кажется.

– Единственное, Виржиния – я буду присутствовать как ваш опекун – или как жених? – спросил он во время краткой встречи в кофейне.

– Как жених, – ответила я после недолгих раздумий. – Нет-нет, не говорите ничего. Я понимаю, что подобный статус вызовет новый всплеск пересудов о нашей вероятной свадьбе – но это лучше, чем заострять внимание на статусе опекуна. Ведь праздник посвящен моему совершеннолетию – а значит и избавлению от опеки.

– Разумно, – согласился дядя Рэйвен.

Улыбка его была на редкость довольной.

По совету Глэдис, упор мы решили сделать на традициях. Ужин подавали «а-ля марсо» – то есть гости приходили к уже накрытому столу. Титул графини и статус весьма обеспеченной леди обязывал меня к некоторому шику – три вида супов вместо одного, красная и белая рыба, устрицы, с десяток различных соусов и мелких закусок… И это все еще до первой перемены блюд! Пришлось еще готовить и дичь, хотя в нашей семье подобные вещи не слишком-то любили.

А вот в выборе десертов я была абсолютно свободна, и потому дала волю воображению – в ущерб традициям, запланировав «кофейную перемену».

Какой же это может быт праздник наследницы блистательной леди Милдред – и без кофе?

В назначенный день предпраздничная суета достигла апогея. Хотя прием был назначен на половину восьмого, подарки и