Фантастика 2025-22 - Виталий Хонихоев

– Кыш! – разозлился Хизаши. Кошачье племя, на его взгляд, мало отличалось от лисьего, а того он недолюбливал. – Пошла прочь!

Он спихнул кошку с себя, и та зло зашипела, прижимая уши к голове. Бить ее он, конечно, не собирался, но зверь попятился, не сводя с него настороженного взгляда, потом развернулся и скрылся за приоткрытой створкой сёдзи. Хизаши рассеянно отметил два момента: он точно прикрывал дверь, когда заходил, и у кошки был всего один хвост. Его он посчитал на всякий случай, опасаясь нэкомату, эти ёкаи получались из домашних кошек, которые питались человеческим мясом, а потому обладали пакостным характером и склонностью к людоедству. Не хватало еще спать вполглаза.

Хизаши сел, пригладил волосы и зевнул. В животе заурчало, напоминая, что с самого утра в нем не было ни рисинки, а время уже глубоко вечернее. Хизаши прошелся по комнате, зажег напольный фонарь, и в его свете тщательно расчесал гребнем волосы и собрал в хвост алым шнурком. Выходя, сунул за пояс веер и без стука вошел к Куматани, поселившемуся по соседству. Судя по звуку, тот точил катану. И был так этим увлечен, что не повернул головы, когда тихонько прошуршала створка и Хизаши возник на пороге. Точильный камень проходился по кромке сильно, резко, с характерным, интуитивно неприятным звуком. Хизаши поморщился, но Кента как раз уже заканчивал полировку, протер клинок мягкой тканью и поднял на уровень глаз, любуясь игрой света на блестящем металле.

– Вижу, ты все еще в восторге от своей самурайской игрушки, – хмыкнул Хизаши и вошел в комнату. Кента поднял на него взгляд и улыбнулся.

– Может, все-таки хочешь такую же? – весело ответил он в тон. – Меч был бы тебе к лицу, хотя, признаюсь, веер гораздо больше.

– Отчего же? – заинтересовался Хизаши.

– С ним ты похож на оммёдзи древности, какими их изображают на гравюрах. Морикава-сэнсэй рассказывал, что оммёдзи не всегда использовали оружие, у Сэймэя его не было, только веер. Но тогда и экзорцизм был меньшей частью обязанностей оммёдзи, не то что сейчас.

Хизаши хоть и кичился своими знаниями и навыками, превосходящими даже учителей, но истории послушать любил, люди всегда очень хорошо умели сочинять и рассказывать. Иногда он усмехался про себя, точно зная, что история выдумана от и до и на самом деле все было не так – он же сам видел, – но порой такие рассказы бывали действительно интересными, а уж сказитель из Морикавы на удивление неплохой.

– Нет уж, спасибо, – ответил Хизаши вслух, – мне и без меча хорошо.

Он с любовью прикоснулся кончиками пальцев к гладким пластинам веера, и тот откликнулся на ласку тихим всплеском его же собственной духовной энергии.

Кента покачал головой – он и так знал, что услышит, ведь эту тему они не раз поднимали и до церемонии Гаппай-но хи, и после. Он положил обнаженную Иму на колени и задумчиво на нее посмотрел.

– Как думаешь, ёкай внутри слышит нас?

– Странный вопрос, – нахмурился Хизаши, он не любил, когда Куматани погружался в философию, обычно это дурно заканчивалось. – Вот ты его слышишь?

– Нет.

– Тогда с чего бы ему слышать тебя? И вообще, выкинь ты из головы эту ерунду. Меч это просто меч, будь он хоть трижды духовным оружием.

– Хизаши-кун, ты никогда не был чрезмерно жесток к ёкаям, но думается мне, ты их за что-то недолюбливаешь. Даже не так. – Кента задумался, поглаживая рукоять меча. – Ты относишься к ним так, будто они перед тобой виноваты.

– Глупости! Они-то ни в чем не виноваты передо мной. В основном.

И замолчал, едва не проговорившись.

Но Кента не придал значения его странной фразе, убрал меч в ножны и отложил.

– Надо идти на ужин, заглядывала Михо-сан, сказала, что скоро накроют столы внизу.

Из-за ширмы в углу выглянула кошачья морда и тряхнула ушами. Ее умный взгляд остановился на Хизаши, и усы недовольно дернулись. Кента увидел ее и опустился на корточки.

– Иди сюда, не бойся, – позвал он, протягивая руку. Кошка доверчиво подошла к нему и потерлась пушистой щекой о пальцы. – Наверное, сбежала от хозяйки.

– Не она одна, – припомнил Хизаши хвостатую нахалку в своей комнате. – Недаром же рёкан называется «Кошачий язык».

Кента поднял кошку на руки, чтобы вынести в коридор. Животное тут же обхватило его лапами за шею и наотрез отказалось отпускать, когда он попытался опустить кошку на пол. Хизаши это кое-что напомнило.

– Коты в тебе души не чают, – сказал он. – И чем таким ты их прельщаешь?

Кента легкомысленно пожал плечами.

– Я их просто люблю.

Хизаши не стал продолжать, любви с него сегодня более чем достаточно. Заладили тоже – кто про женщин, кто про кошек. Хизаши были неведомы эти странные человеческие переживания, и он не планировал задерживаться в людском обличии достаточно долго, чтобы начать их изучать. Он помог Кенте отцепить коготки от юкаты и лично шлепнул кошку по пушистому заду, чтобы шла, куда там ей надо.

– Ты знал, что кошки очень мстительные животные? У них хорошая память на тех, кто их обидел, – заметил Куматани на пути к лестнице.

– Не поверишь, у меня тоже. И это при том, что я не кошка.

– Зачем помнить дурное? – спросил Кента и вдруг широко распахнул глаза. – Ох! Про Джуна забыли! Надо за ним вернуться, он наверняка спит у себя после купания.

– Его там нет, – быстро ответил Хизаши и солгал: – Я заходил.

На самом деле он просто не ощущал в его комнате живой энергии, впрочем, он допускал, что чутье начало давать сбои, потому как он в принципе не ощущал в рёкане других постояльцев, кроме них троих, однако еще на подходе к лестнице убедился в своей ошибке – народу внизу хватало с лихвой. Звуки накатили внезапно, и Хизаши остановился, прижимая ладонь к виску.

– Хизаши-кун? – насторожился Кента. – Тебе нехорошо? Ты что-то чувствуешь?

Хизаши, сцепив зубы, помотал головой. Все равно объяснить не получится, а Кента, судя по всему, внезапному появлению в доме целой толпы незнакомцев значения не придал. Очень похоже на лисью магию, но кицунэ Хизаши бы сразу вычислил. Нет, тут другое.

Они спустились в нижний зал, где за составленными вместе длинными столами люди шумно играли в азартные игры: кто-то по старинке сидел над доской для сёги, но у обоих игроков высились стопки выигранных монет и украшений, кто-то звенел игральными костями в жажде большого куша, у кого-то оказались даже заморские бумажные карты – в той стороне было особенно шумно. Звучно