Фантастика 2025-130 - Дмитрий Николаевич Коровников

– Грико хочет точно знать, что ты не вила. Хоть я и говорил ему, что ты калавинка, не верит…

– Что ты плетешь? – возмутился Грико. – Калавинки румяные да полногрудые, а тут ни того, ни другого.

На всякий случай он обшарил хрупкую фигурку гарпии глазами, и обернулся к собеседнику. Сем не сдался.

– А эта еще маленькая калавинка, – упрямо сказал он, дергая подбородком в сторону Аэлло. – Маленькая, понимаешь? Ручная почти… К тому же, готов побиться об заклад, что наши маляры, что рисуют калавинок, сами их в глаза ни одной не видели!

Грико почесал затылок, видимо, раздумывая, соглашаться с доводами парнишки, или нет. Аэлло приложила пальцы к вискам, зажмурившись, помотала головой.

– Так! – сказала она. – А что такое вилы? Если с калавинками мы разобрались…

– Не сказать, чтобы разобрались, – возразил Грико снова уставившись на едва обозначенные холмики груди Аэлло.

Гарпия возмущенно свистнула и сагат отвел взгляд.

Заговорила Брестида. Она успела прицепить саблю на пояс, обойти поляну, извлечь из едкой слизи стрелы, вытереть их куском холщовой       тряпки и аккуратно сложить в колчан.

Заглядывая в седельную сумку, амазонка пробормотала.

– Вилы – это нечисть местная. Очень на русалок похожи, тоже в венках и с распущенной косой, но еще и с крыльями. Мстительные и злобные твари. Одеты в длинные волшебные платья или покрывала, под которыми скрывают ноги с копытами.

На этот раз Аэлло сама опасливо покосилась на свои ноги, и облегченно выдохнула, что под слоем грязи, с трудом, но все же можно угадать маленькие девичьи ступни.

– Амазонка забыла сказать, что вилы ликом прекрасные, да нравом ужасные. Это, пожалуй, тебе подходит, – задумчиво заметил Семко.

Гарпия и амазонка заговорили одновременно.

– Ты вообще на чьей стороне? – возмутилась Аэлло. – То я тебе калавинка, то, видите ли, нрав у меня ужасный!

– Ну извини, – ехидно процедила Брестида, прищуривая кошачьи глаза. – Я под мстительными и злобными тварями как-то подразумевала ужасный нрав. Конечно, сагаты тугодумы, вам надо все на пальцах разжевывать, как детям малым, но тут думала, даже вы поймете!

– И ничего мы не тугодумы!

– Значит, ты тоже считаешь, что у меня ужасный нрав?

– Это кровное оскорбление, амазонка!

Какое-то время над поляной раздавались только гневные выкрики и возмущенное хлопанье крыльев.

Наконец, в наступившей на несколько секунд тишине, прозвучал голос Брестиды:

– Зря вернулась. Меня бы они проводили.

Аэлло тут же откликнулась:

– Да, вернулась, чтобы спасти тебе жизнь. И вправду зря!

– Меня бы сагаты спасли, – возразила Брестида.

– Они бы не успели, – не согласилась Аэлло. – И вообще, я не знала, что вы сговорились! Могла бы предупредить, вместо того, чтобы героиню из себя строить!

Брестида оскорбленно замолчала.

Вместо нее Аэлло ответил Грико.

– Это кто героиня? Амазонка?! Чушь. Не бывают героями дикие бабы! Слишком много в них этого самого…

– Норова, – подсказал Сем.

– Во! – обрадовался Грико. И добавил воодушевленно: – И дури.

– С этим даже мне сложно спорить! – ехидно процедила нахохленная Аэлло. Она скрестила на груди тонкие руки, наблюдала за амазонкой вполоборота. Поджав губы и прищурившись.

Амазонка надменно процедила, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Лучше дикие женщины, чем скучные! Они страстные, горячие и необузданные, как норовистые кобылицы, что никогда не ходили под седлом и лучше умрут, чем дадут себя взнуздать. Да, может их иногда душат, но никогда не бросают, как этих всех ваших… домашних и уютных женщин, весь смысл жалкой жизни которых – предугадывать и исполнять желания мужчины!

Амазонка презрительно сплюнула и поправила кожаный пояс под росписью татуировок на плоском, подтянутом животе.

Аэлло нахмурилась, Грико покраснел сквозь бронзовый загар до самого чуба, а Семко уставился на амазонку, раскрыв рот. Увидев это, Аэлло нахмурилась еще больше и на всякий случай распахнула и снова сложила крылья.

– Кто хочет поговорить о диких женщинах, может оставаться. Кто уже наговорился, может, наконец, вспомнит, что в общем-то спешит…

– Да, – согласилась Брестида. – Надо спешить. Не очень хочется встретиться с остальными вашими… И нужно опередить мага, который намерен выстроить портал к Цитадели…

– Поспешим, – согласился Грико и свистнул.

Из-за деревьев донеслось ржание.

– Нам тоже неохота, чтобы вы с нашими встретились, – нехотя добавил он.

– А насчет мага не волнуйтесь, – сказал Сем, подмигивая Грико. – Не пойдет он на вашу Цитадель. Занят…

– Людей пьет? – дрогнувшим голосом спросила Аэлло.

– Не до этого старому черту, – серьезно ответил Сем. – За нами он гонится…

– Ты хотел сказать, за нами? – нахмурившись, уточнила юная гарпия.

Парнишка распрямил спину и даже как будто стал выше ростом.

– Я сказал то, что хотел, – горделиво ответил он. – Маг гонится за нами с Грико.

Гарпия с амазонкой переглянулись.

– А зачем вы ему? – почти одновременно спросили они.

Семко с Грико тоже переглянулись, усмехаясь один в усы, другой в пушок над губой. Выдержав паузу, Семко жестом менестреля, выступающего на площади перед алчущей зрелищ толпой, извлек из широкого пояса трезубец.

Рубин заискрился, заиграл гранями в солнечных лучах.

Аэлло часто заморгала, сглотнув слюну – ей показалось, что над камнем парит в воздухе ухмыляющаяся рогатая голова.

– Вот за этим! – звонко воскликнул Сем, подбросил трезубец высоко вверх, и когда тот рубиновым сполохом взметнулся над ладонью и обрушился назад небольшой кометой с коротким рубиновым хвостом, поймал его налету.

Глядя на ошарашенные лица гарпии и амазонки, сагаты расхохотались.

– Рубиновый Трезубец, – прошептала амазонка, пожирая артефакт глазами.

– Рубиновый Трезубец, – повторила за ней гарпия и подняла взгляд на Сема.

Улыбка исчезла с лица парнишки. Он нахмурил лоб и пробормотал:

– Я помню, калавинка, ты говорила, твоя подруга может вернуть его туда, где он не причинит вреда людям. Я поверил тебе.

– Лучше, если это случится побыстрее, – согласился Грико.

***

Когда вышли на прогалину, где сагаты оставили лошадей, рядом с двумя гнедыми меринами тряслась, вся в мыле, вороная кобылка. Вся морда в паутине, бок в репьях, правая передняя нога расцарапана.

Брестида, тихо цокая языком и нашептывая лошади что-то успокаивающее, посыпала порез коричневым порошком, и, тщательно осмотрев лошадь, сообщила, что раны неглубокие, и вороная пригодна для езды.

Только после этого амазонка повисла у вороной на шее, счастливо зажмурившись.

Пока Брестида хлопотала вокруг лошади, Аэлло обернула вокруг бедер холщовый пояс, что дал ей Семко, аккуратно уложила в него три стилета, один к одному. Тонкие, изящные, словно иглы, они заняли не больше места, чем один кинжал. Грико хмуро сообщил ей, что привез чужеземное оружие из набега на речные земли южнее Сагатии.

Амазонка первая запрыгнула на спину лошади. Словно взлетев, в седла попрыгали сагаты.

Аэлло взмыла в небо, и сделав крутой