"Фантастика 2025-69". Компиляция. Книги 1-18 - Вадим Бурденя

Я же присел на колено, всматриваясь в тварь. Слабая сила глаза истаивала, словно растворяясь в липкой пустоте. Несомненно, создание каким-то образом поглощало магическую силу. Может, просто в качестве пищи, а может, потихоньку усиливало себя? Однако, к сожалению, глазоед был слишком тупым, чтобы суметь детально объяснить мне механику процесса, который тварь и сама скорее всего не понимала. Пьёт силу, да? Тем не зверюга была мне беззаветно преданна: вероятно, даже в состоянии помешательства я не забывал базовых принципов создания немёртвых, вбивая лояльность даже на уровне инстинктов…

С этим делом следовало что-то решать. Избавляться от твари, несмотря на неприятные ощущения и всю её противоестественность, было бы глупо. Продолжать эксперименты в этом направлении… Можно и крышей поехать, превратившись в подобие глазоеда: чем бы ни был этот новый неизвестный мне доселе тип смерти, разум он искажал знатно, и сам глазоед был тому первым примером. Что-то мне подсказывало, что мастер смерти, активно практикующий такое направление, может и сам превратиться в схожую тварь… Быструю, ловкую, сильную и способную пить силу своих врагов: но определённо безумную. Лучше не рисковать, свой разум дороже: победа на Нелеей тому свидетельство. Однако открытие следовало использовать, вот только как? Зачерпнуть совсем чуть-чуть этой силы, на крайний случай, но не погружаться с головой...

Глазоед тем временем доел и молча уставился на меня пустыми глазницами, ожидая указаний. И мне в голову пришла интересная идея… Нет, полностью отдаваться новому направлению не стоит, но если аккуратно зачерпнуть чуть-чуть, возможно, что-то и получиться. При первых признаках припадков можно и прекратить: после того случая на севере ничего же больше не случилось, едва я прекратил, верно?

— Скажи-ка мне глазоед. — вкрадчиво спросил я тварь, опустившись перед клеткой на корточки и открыв дверной замок. — Ты можешь поделиться со мной своей силой?

Я отчётливо чувствовал нить, связывающую наши души. Слегка странную, но твёрдую, прочную, созданную ещё давным-давно… На миг по ней мне пришло странное ощущение: словно кто-то погладил её там, на другой стороне.

— Глазоед может поделиться с хозяином. — понизив голос, прошелестело существо. — Но если глазоед отдаст слишком много, глазоед перестанет быть.

— И ты сделаешь это ради меня? — прищурился я.

По связующей нити словно прошла волна, а затем она слегка натянулась, будто кто-то намотал её на палец. Тварь мелко задрожала, словно от отвращения к самой себе:

— Глазоед живёт ради хозяина. Глазоед сделает всё, как захочет хозяина. — прошамкала тварь.

Я выпрямился, внимательно изучая тварь. Менее отвратительной и противоестественной она не становилась.

— Я хочу, чтобы ты дал мне немного своей силы. Совсем чуть-чуть, так, чтобы ты уцелел. Каплю из твоего бурдюка, всего на один глазок… Но такой, чтобы я смог сохранить и приумножить её, понимаешь? Чтобы она осталась со мной.

— Осталась навсегда, хозяина? — замер глазоед?

— Навсегда. — слегка помедлив, ответил я.

Тварь внезапно перестала лебезяще дрожать, слегка выпрямившись. Если бы у глазоеда были глаза, наверно, можно было сказать, что он посмотрел на меня иначе: но пустые провалы глазниц не выражали эмоций. Однако определённо, что-то в позе моего творения изменилось, словно тот открыл во мне что-то новое…

— Глазоед может сделат эта. Но хозяина будет страшно кричать, страшнее, чем кричат разрываемые бурдюки. Хозяина не будет гневаться на глазоеда?

Я неотрывно смотрел в пустые глазницы собственного творения, взвешивая это решение на чаше весов. Риски безумия и боль с одной стороны… Или уникальная сила, способная на… Я не знал на что, на самом деле. Создавать могущественных тварей. Видеть мир иначе. Сводить с ума… Как минимум, всё это…

Человек, которого я знаю, никогда не отступал…

Истинное могущество никогда не приходит к тем, кто смиренно ожидает его, сидя на уютном диване. Нет, свою дорогу надо выгрызать зубами, сквозь боль, пот и слёзы: в любом мире…

Мир не расступиться на твоём пути, чтобы дать тебе дорогу. Тебе придётся построить её самому: где бы ты ни был.

— Сделай это.

В следующее мгновение черное щупальце глазоеда со страшной скоростью вонзилось мне в правый глаз. Это было больно, но с тем, чтобы гореть заживо, далеко не сравниться, так что я лишь поморщился, чувствуя, как кровь стекает по щеке…

Не знаю, что сделал глазоед, но в следующий миг оставшийся здоровый глаз перестал видеть: мир мигнул и меня поглотила тьма.

Я всё ещё чувствовал всё вокруг, разумеется. Волнующееся пламя Итема рядом, равнодушную чёрную смерть пронзающих мрак… А затем тьма задрожала, пульсируя, и вокруг восстали контуры теней.

Затем несколько вспышек света внезапно резанула меня, словно лазерными лучами: и я понял, что это взгляды.

Глаза, что смотрят на меня… Они были словно яркие лучи в мире вековечной тени. Такие чужеродные и отвратительные, невероятно притягательные и одновременно чудовищно несправедливые… Им не было места в мире теней. Их не должно было быть, но в то же время их сила манила, как никогда прежде…

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, терпя отвратительный свет. А затем липкая, противная сила начала медленно вливаться в моё тело и душу.

Это было похоже на кислоту, жгущую напалмом: словно кто-то воткнул в меня трубку с жидким огнём. И то, что её было совсем мало, совсем не помогало. Я вцепился в щупальце глазоеда с такой силой, что, похоже, разорвал его на куски. А затем внезапно стихло: и мир теней моргнул, возвращая свет в норму.

Глазоед стоял рядом, с дрожью направив уродливую морду прямо в мой глаз.

Я улыбнулся. А затем вырвал себе второй глаз, протянув его тварюшке. Мир вновь померк, но вокруг вновь воскресли тени…

— Ты хорошо потрудился. — я потрепал по голове тень глазоеда. — Кушай. У меня бесконечные глаза. Теперь я понимаю…

— Глазоед не забудет милость хозяина. — проскрипела тварь, без раздумий зачавкав глазом. — Никогда не забудет…

— Это отвратительно. — раздался у меня из-за спины голос Мелайи. — Нет, правда. Ты долго намерен возиться с этой тварью?

Глазоед, казалось, вообще не заметил критики, счастливо смакуя мой глаз.

Я обернулся к иссушающей жизнь, улыбнувшись.

— Как я выгляжу?

— Как человек, которому вырвали глаза. — тень охотницы поёжилась. — Страшно и противно.

Я прикрыл веки, призывая на помощь бессмертие. Мир теней вновь моргнул, рассеиваясь. Я и раньше