"Фантастика 2025-195". Компиляция. Униги 1-23 - Вадим Витальевич Тарасенко

быстрое движение. От удара в висок в глазу взорвалось алым. Тело тут же снова выгнулось-напряглось тетивой, рвануло кандалы — не в надежде порвать, а от ярости, от бессильного гнева.

— Тебе известно, где источник? Где эльф? Да говори же, тварь!

Дышать. Глубоко и медленно дышать.

Жрец неожиданно расхохотался, злобно, одышливо, словно желчный старик, устроивший восхитительную подлянку соседям, или словно человек, в чьей груди клокочет слишком много чувств и он всё не может решить, которому из них позволит захватить себя.

Юльдра схватил Илидора сзади за голову, стиснул, вдавил пальцы в рассечённую кожу на виске, в щёки между зубов.

— Я знаю, эльф искал живую воду. Не отнекивайся, дракон, без толку! Без толку! Скажи, где он сейчас, где живая вода — и я позволю тебе умереть быстро!

— Да мне не к спеху, — с трудом выговорил Илидор.

Жрец, ругнувшись, отдёрнул руки, снова коротко и сильно ударил в висок, и дракон едва не взвыл, едва успел затолкать свой голос обратно в горло и велеть ему сидеть тихо. Юльдра снова дёрнул рычаг, и щётка с шипами дрогнула. И в чём только её смысл, удивился Илидор, разглядывая щётку через плывущие перед глазами пятна. Воткни эти колья дракону в бок — и дракон просто истечёт кровью. Лицо? Руки? Тогда почему именно щётка и шипы?

Да не может Юльдра воткнуть эти железки в дракона! Какого лешего?

Не давать машине свой голос. Не кричать, не кричать, некричать, НЕКРИЧАТЬ…

Юльдра с оттяжкой ахнул по кнопке — в машине стукнуло, щётка грюкнулась вниз, всеми своими шипами — прямо под задранную кверху руку Илидора, и шипы с треском стали разрывать крыло.

И дракон закричал. Как никогда в жизни.

Глава 32. Особый рассвет

Сегодня был день великолепной торговли, вот как считал Конхард Пивохлёб. Не зря этот волокушинский посёлок зовётся Подгорой, хотя нет тут никакой горы и не понять, откуда пернатые взяли такое название. А верно, всё дело в том, думал Конхард, что, давая имя своему селению, эти волокуши чувствовали: однажды сюда явится торговец оружейной гильдии из подземного города Гимбла и привезёт диковинные вещицы, которых никогдашеньки не видали в Старом Лесу. Откуда такое видать в Старом Лесу, ведь в этих краях прежде не было гномов!

Вернувшись затемно с остатками товара в перекати-дом, Конхард с удивлением увидел, что тот прям на ушах стоит — все обсуждают вести, пришедшие с юго-западной стороны, от старой храмовой Башни. Все говорят, какое-то там толковище прошло и Храму было велено убираться из Старого Леса — это Конхард весьма одобрил, поскольку песнопения жрецов его до горлышка допекли в Гимбле и в Шарумаре. Когда король гномов Югрунн Слышатель решил выставить Храм из Гимбла, Конхард Пивохлёб, как и многие другие гномы, с большим энтузиазмом воспринял эту весть. Кто б тогда сказал, что вскоре ему, Конхарду, гному из приличной гильдии, придётся идти в след Храма и шукать его в Старом Лесу!

Но очень хорошо, что местные народцы не захотели слышать у себя этих дурацких песнопений про солнечный свет и стрелы судьбы и велели жрецам убираться вон. Но, как теперь говорили в перекати-доме, жрецы вовсе не убрались вон, а вместо этого обезумели, обхитрили старолесские народы и прорвались в свою Башню, и закупорились там. И жрецы настолько обезумели, что силой поволокли вместе с собой даже тех, кто не желал быть вместе с ними, даже своих прежних друзей, которые их оставили до толковища и, ясное дело, всё это очень не к добру, потому старолесские народы сейчас будут собираться у Башни и бить жрецов смертным боем, только непонятно, как их бить смертным боем, не попав внутрь Башни, а попасть туда не так просто, ведь ворота очень крепкие и вообще, говорят, зачарованы.

Тут Конхард Пивохлёб сгрёб за грудки всех людей и эльфов, до которых дотянулся, случайно стукнул их лбами в порыве чувств и вежливо попросил немедленно и ясно пересказать ему все-превсе подробности, особенно про прежних храмовых друзей. Чуть позднее, бурча и быстро-быстро перебирая ногами, гном выкатился из перекати-дома и стал хватать за грудки встреченных волокуш, пока не добрался до дозорных и не выяснил действительно все-превсе подробности.

А потом со словами «Ну мать вашу ёлку, ни дня без приключений!» Конхард потребовал сообщить ему, насколько близко к храмовой башне можно добраться на перегонных кряжичах и когда пройдёт ближайший сгон в юго-западном направлении.

***

— Кастьон, Базелий, помогите его одеть.

Дрожащий свет ламп режет глаза сквозь сомкнутые веки. Звякают железки, ноги над коленями перестают удерживать давящие кольца, тело чуть сползает вниз по наклонной поверхности. Шуршит ткань.

— Это что, рубашка? Чего у неё дырки на спине?

— Для крыльев.

Холодная ладонь деловито обхватывает плечо дракона, чуть приподнимает его и отпускает обратно. Как хорошо просто лежать.

— Крылья? Эти лохмотья?

— Базелий, пожалуйста, просто помоги его одеть и спустить во двор.

Холодная рука касается локтя.

— И как вот это месиво засунуть в рукава?

— Пуговицы расстегни. Нужно будет натянуть рукава пониже. Не следует пугать наших друзей, которые ждут во дворе.

— Если ты не хотел их пугать, то нахрена бил его по лицу?

— Прикроем волосами. Почти незаметно.

— Ну да, конечно. На шее тоже незаметно?

На ноги натягивают что-то мягкое. Другие руки, тёплые и злобно-твёрдые, поворачивают дракона набок. Чужие пальцы впиваются в глубокие порезы между рёбер.

— А можно я ему яйца выдавлю? — спрашивает новый голос.

— Кастьон!

— Что? Ему-то уже всё равно, а мне радостно будет.

— Кастьон, не пристала подобная кровожадность жрецу, в чьём сердце горит…

Отрывистый, лающий смех. Едкий, как щёлок.

— Ты мне будешь говорить про кровожадность? А кто его истрепал, не ты, что ли?

— По необходимости. Безо всяческой радости.

— Да. Разумеется. То-то весь светишься.

Илидора долго вели по холодным коридорам. Вися на чьих-то плечах, он едва перебирал ногами, не открывая глаз, свесив голову на грудь. Он весь превратился в большой пульсирующий ком мрака и воспоминаний о боли, от которой сорвался и закончился голос, а тело оглохло, отупело и разделилось с сознанием дракона, потому что никак иначе нельзя было сохранить ему рассудок среди боли. И сейчас у Илидора не было сил даже открыть глаза. Все силы остались в холодной комнате с запахом железа, пыли и безысходности.

Но когда Кастьон и Базелий вытащили дракона во