"Фантастика 2025-195". Компиляция. Униги 1-23 - Вадим Витальевич Тарасенко

двор и ночной старолесский воздух хлынул в его лёгкие — Илидор встрепенулся. Тело очнулось и соединилось с сознанием, дракон заморгал на свет фонарей, увереннее опёрся на ноги. Закинутые на плечи жрецов руки, на которых он до сих пор просто висел, дернулись, напряглись.

Кастьон злобно заворчал. Базелий перехватил поудобнее плечо Илидора и пропыхтел: «Вот же живучая тварюка».

Илидор попытался сжать кулаки, но не смог — рук ниже локтей он не чувствовал. Вяло удивился этому, и тут же вспомнил — щипцы и клещи для ногтей, тесало для сдирания кожи, дробилка для пальцев… Хорошо, что теперь он просто не чувствует кистей. И хорошо, что ноги целы — Юльдра, видимо, знал, что в конце нужно будет вывести Илидора во двор, и постарался сохранить какую-то видимость приличий в глазах жрецов, котулей и людей-старолесцев которые увидят дракона там, во дворе.

На кой нужно тащить его на улицу?

Неважно. Важно, что ноги целы, а значит, он сможет убраться отсюда. Только немножко полежит…

***

Йеруша разбудил предрассветный холод и промокшая от росы трава. Найло позволил себе ещё немного посидеть, поёжиться в одеяле, отчаянно зевая, протирая глаза, дыша влажно-листвяными запахами утреннего леса и тыкая в бок удивительно невозмутимого полосатого жука, который собирал капли росы в большой шар. Потом поднялся, скатал одеяло и пошагал дальше по недоходимой тропе. Сейчас, когда она снова была видна под серо-голубым небом, Йеруш отказывался верить, что тропа недоходимая.

***

Кастьон и Базелий сгрузили дракона наземь шагах в десяти от гигантского плотоядного дерева. Оно зачавкало, задёргало щупальцами. Базелий покачал головой, глядя на Илидора, и отошёл. Кастьон с трудом сдержался и не отвесил дракону пинка — только потому сдержался, что на них смотрели другие жрецы, котули и люди-старолесцы. Фодель смотрела. Лицо её было непроницаемым, словно Кастьон и Базелий притащили во двор не окровавленного полубесчувственного дракона, а корзину подвявших полевых ромашек. Маленький Аадр, сжимая в ручонке зеркало, стоял, уткнувшись лицом в складки мантии Фодель.

Сверху на дракона смотрели умирающие предутренние звёзды.

Снаружи, из-за башенной стены, грянули звуки.

Жрецы не могли видеть, что там происходит, — разве что догадывались и досадовали, что происходит оно слишком быстро, раньше, чем рассчитывали.

Со всех сторон к храмовой башне тянулись старолесцы. Катились шарами шикши, размахивали торчащими из шаров плевательными трубками и дубинами. Среди шикшей мелькали люди в голубых мантиях. Их вела за собой женщина с рыжими короткими волосами, торчащими, словно птичьи перья. Рядом с ней трусили гигантские волки с человеческими глазами. В руках женщины не было пустого свёртка, спелёнутого на манер младенца. Последними поспешали полунники, сжимали в руках дубинки, короткие луки и пращи, кричали в спины катящимся шарам-шикшам: «Мы не договаривались на оборотней! Не по уговору!».

В небе метались-кричали четыре волокуши-дозорных — волокуши не принимали ни одной из сторон и не могли остановить взбурливший хаос. Свет фонарей и факелов только ещё больше ослеплял их, зато котули в темноте видели очень хорошо, и стоило дозорным подлететь к башенной стене на расстояние броска камня — котули со стен тут же бросали в них камни. Этого добра во дворе было в изобилии, ещё вечером на стены притащили несколько корыт с булыжниками.

Высокая башенная стена и крепкие ворота — надёжная защита, прочный мирораздел. Пускай никакая стена и никакие ворота не могут держаться вечно — но Храму Солнца не нужна вечность.

На востоке нарождался новый рассвет. Особенный рассвет.

***

Источник совсем не похож на источник, и покажи его кто-нибудь Йерушу с самого начала — Йеруш бы просто прошёл мимо. Да, в начале этого пути он очень плохо понимал, как всё устроено в Старом Лесу, а теперь… не то чтобы разобрался в старолесском устройстве, но определённо стал смотреть на происходящее куда более пытливо. В большей степени ожидать, что каждый предмет может оказаться не тем, чем выглядит.

Впрочем, теперь-то он почти точно знал, куда шёл. Теперь он знал, что источник живой воды — вовсе не в сердце Перводракона.

Тропа, размеренно петляя, вела его в спуск небольшого кратера — сюда как будто грохнулось нечто увесистое, а потом ещё хорошенько поплясало в углублении, устраиваясь поудобней. В центре кратера лежал драконий череп размером с комнату заезжего дома в людских землях Чекуан. Длинная морда с торчащими кверху и книзу клыками, раскосые глазницы, внушительный гребень. Череп выбелен, вылизан до гладкости прошедшими столетиями, а может быть, ветрами. Йеруш не взялся бы сказать, настоящий этот череп, костяной или вытесанный из камня вроде доломита. Вполне возможно, что это безумие — всего лишь творение местных ушибленных скульпторов. А возможно, предание Старого Леса — не просто история выжившего, а точное отражение событий, которые случились в давно минувшие годы, и драконий череп — самый что ни на есть настоящий.

Кратер окружён лесом, но в нём самом ничего не растёт — только шагах в сорока от черепа корявым частоколом торчат кверху толстые стебли тростника, на который наколоты, словно мушки на булавки, три скелета: один человеческий и два эльфских. По виду очень старые, один вовсе наполовину рассыпавшийся. Подле драконьего черепа сидит, скрестив ноги, светловолосая женщина в длинной холщовой рубашке, подпоясанной чёрным кожаным ремнём. Она что-то переставляет на земле. Рядом с нею лежит короткий лук.

***

— Сила двоих соединится в одно!

Бас Юльдры заполняет двор, как гул колокола заполняет его чашу, и что-то сдвигается от слов верховного жреца, словно ожидало его, как команды, как позволения, как знака.

Под кроной плотоядного дерева вспухает медленный-медленный, пока ещё плохо различимый в темноте воздуховорот. Он зарождается как слабое шевеление мусора от дуновения ветра, осторожно и поначалу неуверенно втягивает в себя пыль и сухие листья, ветки и мелкие камушки. Смелеет. Горбится над землёй. Тянет новые листья, ветки и камушки. Основание вихря заостряется, клубится, бурится под землю, словно пробуя её на вкус, а потом вихрь ускоряется и его острый нос уже мощно, уверенно вгрызается в землю под плотоядным деревом.

Воздух медленно наполняется гулом и жужжанием мух, хотя никаких мух рядом нет. Воздух рябит и подёргивается, как бывает при нестерпимой жаре.

Откуда-то несётся хохот Юльдры. На спину дракону, прямо над лопатками, ложится-надавливает чья-то невидимая рука — пока что мягко, и как-то сразу становится ясно: именно пока что. Не дёргайся, дракон. Обжигающе-пульсирующей болью горят бока, взрезанные между рёбрами. Из потревоженных порезов сочится тёплая кровь, течёт на живот, но измученному телу холодно. Гудит голова, стягивает кожу в рассечённом