Фантастика 2025-184 - Олег Александрович Волков

— Э! Але! — Я пощелкал пальцами почти у самого его носа. — Дома есть кто-нибудь?

— Что? — переспросил меня тибетец, взгляд которого постепенно «светлел».

— В себя, говорю, пришел, болезный ты наш? Кони уже не двинешь? — Продолжал я докапываться до диверсанта.

Взгляд тибетца на миг вновь затуманился, словно он опять «отъехал». Но на этот раз он «отсутствовал» недолго.

— Я в порядке, — отозвался он через несколько секунд. — Если бы так вовремя не повезло с Праной… — Он осекся, не зная, как мы среагируем на такой утилитарный подход к Жизненной Энергии нашего погибшего «товарища».

— Да ты не тушуйся, барон Суббота[191], - усмехнулся я кривоватой ухмылочкой, — кто-то теряет, кто-то находит. Жизненная Энергия ему, — я указал на остывающий труп предателя, — все одно без надобности. Снявши голову — по волосам не плачут. Хех, — меня вновь начал разбирать беспричинный смех, похоже, нервишки-то опять слегка подрасшатались — ведь на месте Вревского, вполне мог оказаться и я, и командир, — это тот редкий случай, когда смысл переносный, становится смыслом явным…

Ага! А гребаного шпиона, похоже, отпустило — вон, как он облегченно выдохнул. Видать, всерьез рассматривал варианты… Ведь мы его могли и реально кончить, в отместку за тупую «шутку» с нашим переносом хрен знает куда.

— Я рад, что мы нашли общий язык, — осторожно улыбнувшись, отозвался Мимар. — Только я не Суббота, а Вторник. И вовсе не аристократ… — Попытался он исправить мою «оплошность».

— Ты сейчас нам зубы-то не заговаривай! — Я решил вновь взять этого деятеля в оборот. — Ты куда нас, сука, закинул? Что это еще, к хренам, за палаты Кощея?

— Я и сам не понимаю в чем проблема, — еще раз оглядев окружающий нас костяной дизайн, признался тибетец. — Портальный Камень привязал лишь к одной точке возврата — Орденскому замку «Зеленого Дракона»…

— И судя по твоей кислой харе — это явно не твой замок? — Я недобро оскалился, воспламенив на кончике указательного пальца маленький огонек.

Мимар напрягся, неотрывно следя за моей рукой, но я демонстративно выудил из внутреннего кармана растрепанную пачку сигарет. Засунув раскрошившуюся табачину в зубы, я с наслаждением закурил. Черт возьми, а табачка-то совсем мало!

— Нет, это не Орденский замок, — подтвердил мои, уже вполне себе оформившиеся опасения, азиат. — Я не понимаю… — продолжая вращать головой по сторонам, неуверенно произнес диверсант. — Как так могло получиться? Артефакт никогда не сбоил… Мои братья используют его уже не одно столетие…

— Ну, и на старуху бывает проруха! — Выдал я древнюю, как мир, философскую мыслю. — Только чего делать будем, Понедельник?

— Вторник, — вновь поправил меня азиат.

— Не-е-е, врешь — Понедельник! — мотнул я головой. — Потому что с тобой сплошные, сука, проблемы! А понедельник как раз — день тяжелый! — Продолжал я отжигать не по-детски. — Ладно, братцы, хорош балдеть! Нужно решать, как будем выбираться из этой жопы! Кстати, неделька, у тебя пожрать есть чего? А то жрать охота! А в тюрьме сейчас ужин — макароны[192]…

— Какие, нахрен, макароны, Хоттабыч? — Не сдержался даже оснаб, не вкурив моего прикола. — Ты ж эту тюрьму, можно сказать, своими руками в преисподнюю низверг! Вместе со всеми макаронами и поварами!

— О, ес-ес, ОБХС! — Сиплым голосом Хмыря в исполнении Георгия Вицина, произнес я по-русски, хлопнув себя по ляжкам. — Запамятовал, командир! — вновь перешел я на немецкий. — Совсем никакой памяти не осталось! — Добавил я, рассмотрев округлившиеся глаза оберштурмбанфюрера. — А ты чего на меня так вылупился, отец родной? — Решил подколоть я фрица. — На мне узоров нету, и цветы не растут[193]! А старикам свойственно постоянно все забывать! Старость — не радость!

— Oh, mein Gott[194]! — не в силах поверить в происходящее, воскликнул Хартман. — Он что, действительно не помнит, что сотворил такое?.. Да он же, походя, уничтожил массу народа… целый город… не оставив от него даже камня на камне!

— А тебя это сильно волнует, Робка? — Вот чего не ожидал от фрица, так это подобных розовых солей. Странный он какой-то для настоящего нацика. Это ведь он, а не я, должен в хрен никого, кроме настоящих арийцев, не ставить. А оно вона че, Михалыч! Только мне не с руки тут с ним политесы разводить — нас с оснабом в Рейхе должны с распростертыми объятиями встретить. Чтобы ни один, падла, фашистский комар, даже носу не подточил! — Ты лучше свои нервишки побереги, — «посоветовал» я между делом Хартману, — еще пригодятся! А за людишек Абаканских не переживай — дрянь были людишки! Убийцы, ворье, проходимцы всякие, даром, что Осененные! Там на каждом встречном-поперечном пробы было негде ставить! Так что я всем по справедливости подарочков отвесил. В общем, не кашляй, Робка! Не бери в голову, бери в плечи — здоровее будешь!

А немчик-то прямо прифигел от моей эмоциональной «агитки», только продолжал рот разевать, да глазки пучить. Пусть его, может, мозги немного на место встанут, в следующий раз думать будет, что творить, да что говорить! В смерти того же Вревского, он, хоть и косвенно, но все-таки виноват. Мне предателя не жалко, но не выстрели он тогда, может и выжил бы, падла, пока я сам его не придушил…

Когда я, наконец, заткнул свой словесный понос, в костяной пещере воцарилась гнетущая тишина, только гудело жаркое пламя в больших чашах возле опустевшего трона. Даже оснаб молчал, не зная, что сказать по этому поводу. Остапа, похоже, в очередной раз понесло. Надо немного гаечку-то подкрутить, а то раздухарился, старый пердун! Перья распушил, словно петух гамбургский! Похоже на «опьянение Силой», как мне однажды поведал профессор Виноградов. Бывает так, говаривал он, что после очень серьезного и одномоментного Силового выплеска, «откат» по мозгам дубасит, почище опиумной настойки! Вот, похоже, я его и словил. Одно радует, что это не старческая моча мне в голову бьет!

— Жрать есть, но мало… — Первым из молчаливого ступора вышел азиат, но лишь затем, чтобы впасть, в очередной «экстаз». — Мама дорогая! — на чистом русском воскликнул тибетец, взгляд которого, наконец, сфокусировался на «поверженной» мумии великана, лежащей на боку рядом со своим троном. Надо же, как в роль вжился, говнюк! Ночью разбуди, вопрос задай, так он и тогда, пожалуй, чисто по-русски тебя матом пошлет. Можно только позавидовать такому профессионализму, несмотря на то, что это враг. — Настоящий Дайтьи[195]!

— Кто? — одновременно вопросительно воскликнули мы с командиром. Только Хартман промолчал, поскольку в русском он вообще ни в зуб ногой. Но слушал он очень внимательно.

— Вы называете их Асурами, — пояснил Мимар с благоговеющим придыханием. — Это просто чудо какое-то, что мы сюда