Начальник Культуры - Валерий Александрович Гуров

— Ну что? — я не спешил. — Намекают, что мы тут зря?

Участковый почесал шею, раздумывая над ответом.

— Ну, сами понимаете… ситуация сложная… там… ну вы же в курсе, кто…

— А мне плевать, кто там. — Я сказал это ровно, чуть тише, чем обычно, но каждое слово упало как пресс на бетон. — Ты сейчас где находишься, товарищ лейтенант?

— Ну как где… по вызову приехал… — начал мямлить участковый.

— На службе, — спокойно поправил я. — Ты при исполнении. Значит, обязан реагировать на правонарушение. Я правильно понимаю? Вот систематические нарушители общественного порядка. Вот управдом, может подтвердить. Если надо, я пробегусь по квартирам и соберу коллективную жалобу. Но это твоя работа, думаю, что одного заявления от меня будет достаточно, а свидетелей ты полный подъезд найдешь, опросишь, они все подтвердят.

— Ну… да.

— Да я… — участковый засуетился. — Мы же можем по-хорошему, ну зачем вы так сразу…

— А я не сразу. Я тебе шанс дал. Ты его профукал. Сколько звонков на них поступало? Почти каждый день участкового вызывали. А толку ноль.

— Так я…

— Или сейчас выполняешь свои обязанности, или я собираю коллективную жалобу, но уже не только на них, но и на тебя, как на должностное лицо, на твое бездействие. И иду в прокуратуру. Ну так как, товарищ лейтенант? Работать будем?

Участковый вспотел, глаза забегали.

— Будем работать, — выдавил он.

— Тогда не тяни резину. Задерживай, оформляй и вези в отдел, собирай свидетельскую базу, поквартирный обход и все такое, — я кивнул на панков. — И помни: это не я тебя заставляю. Это закон тебя обязывает.

Участковый бледный как моль, достал блокнот, что-то написал там. Панки заметно сникли, но для порядка ещё пару раз пробормотали что-то про «папа разберётся». Я молча смотрел, как их выводят, а Семёныч хмыкнул мне на ухо:

— Красиво вжал.

— Я не вжал, — ответил я. — Я просто напомнил, что в милиции не работают, а служат.

Участковый погрузил задержанных в свой жигуленок, но они даже там умудрились вести себя вызывающе.

— Мы ещё посмотрим, кто кого! — крикнул зелёный и показал мне средний палец.

— Посмотрим, — я подошёл ближе. — Это вы ещё ко мне на исправительные работы не попали.

— На какие нахрен работы⁈ — возмутился синий.

— На общественно-полезные, — я чуть улыбнулся. — Уборка, покраска, помощь клубу и лично мне. Суд будет гуманным, я лично прослежу. И учтите — каждый день под моим присмотром.

Перегорю с судьей, попрошу за хулиганку административный арест им заменить исправительными работами. Есть же такая мера наказания в административном законодательстве.

Жигуленок уехал, а Семеныч повернулся ко мне.

— Ну, Максим, ты им, конечно, счастливое будущее организовал, — хмыкнул он.

— Организовал, — подтвердил я. — И себе тоже.

Мы попрощались я вернулся в квартиру. Ключ провернулся в замке с характерным хрустом, и сразу из-за двери потянуло жареной картошкой вперемешку с запахом жареного лука. Люда колдовала на кухне — слышно было, как она передвигает кастрюли и насвистывает что-то из «Пропаганды».

Я только куртку снял, как из комнаты вышла Таня, вытирая руки полотенцем. Она тоже на кухне поколдовала — от её тарелок тянуло жареным мясом.

— О, начальник культуры пришёл, — Люда выглянула из кухни, улыбнулась. — Ужинать будешь?

— Конечно будет, — Таня чуть поджала губы, но улыбку удержала. — Я как раз на стол накрыла.

— Да я тоже, — не осталась в долгу Люда. — Грех с пустым животом мужика после рабочего дня оставлять.

Обе смотрели на меня так, будто я был главной наградой в лотерее «Русское лото». Я знал этот взгляд и знал, что отвертеться не получится.

— А давайте так, — я снял рубашку, накинул чистую футболку. — Сначала пробую твоё, — кивнул я Тане. — Потом твоё, — улыбнулся Люде. — Чтобы никому обидно не было.

— Ну-ну, — хмыкнула Таня. — Комиссия по дегустации.

— Начальник в своём стиле, — Люда подмигнула, но в её голосе уже сквозил соревновательный азарт. вероятно, я должен был сделать какие-то выводы и дать оценку блюдам.

Я сел за стол, расположился поудобнее. С одной стороны тарелка с румяными отбивными, с другой — кастрюля с ароматной картошкой и котлетами.

— Ну что, — я взял вилку, ловя на себе взгляды женщин. — Сейчас все попробую!

Глава 7

Первой пошла Танина отбивная. Мягкая, сочная, в самый раз. Потом Людина картошечка, поджаренная с корочкой — как в детстве, когда к бабуле в деревню приезжал. Обе хороши и обе ждали вердикта, как на суде.

— Ничья, — объявил я. — Оба блюда пальчики оближешь!

— Льстец, — фыркнула Таня, но глаза у неё потеплели.

Люда как более опытная дама начала молча развивать чай по кружкам. Сегодня мы сидели за столом и ужинали, будто обычная семья. Я поймал себя на мысли, что получаю удовольствие от происходящего. Уютно, тепло… и атмосфера такая — давно забытая.

— Ладно, девчата, спасибо за ужин. Мне поработать надо, — объявил я, поднимаясь из-за стола.

Обе что-то хотели сказать, но промолчали. Понимали — рабочие дела для меня святое.

Я пошёл мыть руки и увидел как в своей комнате одиноко сидел Дима, о котором как-то никто не вспомнил. Хмурый, опустив плечи, ковырялся в старом плеере «Сони». Кассеты не было, батарейки сдохли, а он всё равно вертел его в руках, как талисман.

— Ты чего? — спросил я, когда закончил с ужином. — Поешь хоть.

— Ничего, — буркнул он, не поднимая головы.

Ладно, хочет обиженку включать его право, хотя на Диму которого я знал это было совершенно не похоже.

В комнате я разложил документы на столе. Отчёты, ведомости, липовые акты по концертам. Цифры не бились, как приговоры в суде времён Ежова. Я делал пометки, одну за другой, выводил на отдельный листок общую сумму.

Цифры выводили к конкретным фамилиям. И одна из них всплыла так неожиданно, что я отложил ручку.

— Дима, иди сюда.

Парень ввалился в комнату, как школьник, которого вызвали на ковёр.

— Закрывай дверь, — сказал я спокойно.

Дима сел напротив, плечи ещё больше опустились.

— Давай на чистоту. Ты в