Внутренние. Дневник из другого мира - Екатерина Дмитриевна Тренина

Помимо темы отделения, Кат заинтересовало еще одно направление. Она запросила у директора разрешение на проведения экспериментальных сессий.

Она хотела научить Внутренних, как правильно общаться с Рожденными, объясняя каждой паре, в чем уязвимость Рожденного. Внутренние, даже находясь многие годы жизни рядом, могут знать больные места Рожденного, но до конца не понимать, в чем там дело, и иметь иллюзию, что Рожденный так же эмоционально силен, как Внутренний. Но это в корне не так.

– В чем вы видите опасность эксперимента?

– Эти сессии с Внутренним надо проводить в средней школе. И Рожденный, естественно, будет присутствовать.

– Но почему вы, зная этот факт, сами не отвергли этот эксперимент как непригодный?

– У меня есть предположение, что по причине того, что Рожденный будет слышать это о себе не напрямую в лицо, а в разговоре двух других людей, то это вызовет терапевтический эффект, как сказкотерапия у детей.

– Интересно, интересно! Я хочу попробовать ваш эксперимент.

– Я начну с тех пар, которых считаю наиболее готовыми. А потом посмотрим.

Эксперимент шел медленно, аккуратно и удачно. Директор школы выступил среди других частных школ с этой программой, и Кат попросили съездить в несколько из них показать тамошним психологам, как она это делала.

– Кто ваш Внутренний? – как-то спросил у Кат директор.

– Вот он, – Кат кивнула головой на журнал, лежащий на столике. Там на развороте красовалась статья Кита и сам он. – Стопроцентно отделенный, – Кат даже улыбнулась, впервые осознавая это как свое достижение.

– Вполне могу поверить! Я слежу за его исследованиями. Они касаются моей семьи. Если он справится, то это поможет моей Рожденной.

Один раз новенькая девушка, девятиклассница, очень сильно поскандалившая с матерью, ушла зимой в минус десять в дальний угол школьного двора и лежала там в снегу, собираясь умереть.

Директор вызвал Кат.

– Пойди ты к ней, пожалуйста.

У Кат появился немой вопрос: «Почему я? Ведь есть психолог средних классов, есть классный руководитель».

– Силой ее надо уже брать и сюда тащить, – негодовала классная руководительница. – Как она меня замучила. И никакая психология ее не берет. Она просто на ней не работает.

Теперь Кат стало чуть-чуть понятнее. Девочка была травмирована больше сверстников. Рожденная ее часть.

– Как зовут ее Внутреннего? – спросила Кат, одеваясь.

Агата лежала на снегу. Была метель. Отсюда уже не видно было школу. Лицо неприятно хлестал колючий ветер. Кат легла рядом. Посмотрела в лицо девушке.

Внутренний хоть и любил Агату безмерно, но не мог, завладев ее телом, увести ее в тепло. Ни ради нее, ни ради себя. Его этика не позволяла. И Кат вспомнила очень похожий случай. Когда ее маленький сын так же лежал в снегу в минус двадцать, а она его тащила силой. Она вспомнила дикое чувство вины в тот момент, потому что это не спасало его, а ломало. Внутренний девятиклассник перед ней уже в свои шестнадцать лет знал, что, поступив так, доломает какие-то последние стержни личности девушки.

– Ты можешь не возвращаться домой совсем.

– А смысл? Все равно этот мир не изменить. Я не хочу жить не только дома, а в этом мире вообще.

И Кат вспомнила, как еще недавно сама не хотела жить в этом мире. То, как она выбиралась из депрессии ради сыновей и шла дальше, отвлекалась на последнее, что ей было интересно, – психологию, чтобы совсем не сойти с ума. И сама не заметила, как оказалась в увлекательном мире. Это был один и тот же человек: она, осознавшая, что сына не надо тащить в садик, и она, вставшая с кровати и отправившаяся на работу ради детей.

Если Внутренний не стал тащить своего Рожденного силой, то и Рожденный не станет влечь за собой Внутреннего.

– Я понимаю тебя и твое желание умереть.

Кат рассказала свою историю.

– В тебе есть еще один человек. И он зависит от тебя, как мои сыновья от меня. Агат мог дотащить тебя силой до школы, но не стал. Он настолько сильно тебя любит, что готов умереть с тобой, лишь бы не причинять тебе боль. Хватит с тебя уже боли. Твой Внутренний – прекрасный человек. Если ты умрешь, он тоже погибнет. И ни слова тебе не скажет. Его не будет.

– Черт! Черт! – Агата стала бить кулаком по снегу.

Фух! Злость – это очень хорошо. Теперь она встанет.

Через пять минут после сильного выплеска злости Агата уже была в школе. Медработники занимались ею и Кат. Кат хватило пледа и горячего чая, который ей принес сам директор. Но Агату срочно готовили к госпитализации.

И Кат осенило. Она всегда считала период своего материнства временем своей жизни, которую она подарила другим людям. Считала, что ее жизнь была поставлена на паузу. Считала, что не развивалась в это время в карьере. Но сегодня ее представление о жизни встало с ног на голову. Каждый день материнства совершенствовал Кат, закалял ее. Материнство открыло такие заложенные в ней качества, как терпение, творческий подход, служение, принятие, нахождение ценностей, видение личности и силы в другом – пока еще маленьком – человеке, волю, целеустремленность, планирование, безусловную любовь, веру, связь с высшим. Это самые сильные стороны личности Кат. И именно ими она дальше живет и работает. Материнство прокачало ее на несколько уровней. Не было застоя, а шло развитие.

И в этот момент она простила мужа и всю социальную систему, в которой женщина остается одна наедине с детьми. Мир – мудрый. Он столько лет существовал. У него столько опыта. У него есть чему поучиться.

Еще Кат осознала, что психология не хуже медицины. Она так же иногда ходит по лезвию бритвы, так же спасает жизни, так же может ошибиться и навредить человеку. Впервые Кат поняла, что у психологов свои невидимые скальпели, которыми они делают операции в сломанных местах психики, вскрывают абсцессы прошлого, много шьют и лечат. Впервые она подумала, что если бы сейчас ей еще раз дали выбор между психологией и медициной, как тогда в институте, – она бы выбирала из двух одинаково достойных и ценных профессий. И сделала бы выбор снова в сторону психологии. Сейчас она ее уже любит. Надо иметь особое умение создавать внутри себя пространство для клиента. И там проводить процедуру. Такая внутренняя операционная. Внутренний реабилитационный центр. Надо иметь огромное внутреннее пространство. И у нее оно есть.

И впервые за