Генеральный попаданец 3 - Ал Коруд

— И что с того, — ворчу в ответ я. — Мы все замазаны. Революция в белых перчатках не делается! Главное — эффективность и польза для партии и страны. Отлично знаешь, что не для себя стараюсь.

— Знаю, — протяжно вздохнул секретарь ЦК, затем неожиданно соглашается. — Я пробью постановление, и чтобы на Секретариате его согласовали. Но ты мне должен будешь достать бумаги по одному делу.

Еще не понимая, во что втягиваюсь, радостно отвечаю:

— Договорились! Кстати, что там такое страшное на столе. Вид у тебя в последнее время уж больно…

Суслов внезапным рывком пододвигает ко мне лежащие на столешнице документы.

— Смотри! — затем отрывисто и каким-то жалобным тоном добавляет. — Я даже не знаю, что со всем этим делать⁈

Бросаю косой взгляд на второго человека в партии и понимаю, что жалко его дурака. И как он мне неожиданно дорог. Где еще таких кристальных доходяг найти? Умных много, честных нет.

Наверное, трудно представить такую советскую республику, которой предоставляли режим наибольшего благоприятствования, как Грузия. Например, в 70-х республику дотировали на 60 процентов, в то время как, например, Узбекистан вдвое меньше. 60−80-е годы двадцатого века были, возможно, самым беззаботным периодом в истории Грузии: общереспубликанские потребности с избытком дотировались из Центра, денежных мест было много, цвели искусство и спорт, приезжие пили дешевое вино и поражались «несоветской» атмосфере легкомыслия и веселого вольнодумства, царящей в республике. Советскую власть ругали, не понижая голоса. Среди работников основных производственных отраслей (энергетика, железная дорога, морпорты) преобладала доля русских. А вот в сферу услуг (курортный сервис, торговля, внутренние автоперевозки, сфера такси и т.д.) представляли грузины.

В этот период зародился сектор теневой грузинской экономики. Эта деятельность поддерживалась влиятельными «опекунами» из местных и союзных структур. Тамошних цеховиков надежно страховали опасения руководства по поводу возможного обострения ситуации в Грузинской республике. По словам Малхаза Гарунии, экс-члена комиссии партконтроля по Грузии, «подполье» могли прижать лишь для отчетности. И еще показательная картина, отлично характеризующая грузин. В начале 60-х Тбилиси добился от Москвы самостоятельности в региональном распределении союзных дотаций. В результате Абхазия с Южной Осетией реально получали в целом лишь пять — семь процентов средств. В отличие от Аджарии, которой перепадало не меньше 15 процентов: давние турецкие притязания на нее и стратегическая роль Батумского порта для Грузии и всего СССР требовали надлежащей подпитки региона.

Поэтапная либерализация централизованных управленческих функций была воспринята в Закавказье с присущим этим народцам цинизмом. Власти Грузии после 1953 года шантажировали центр тем, что не смогут контролировать ситуацию, если не будет увеличиваться финансирование республики. Москва была вынуждена выполнять их запросы во всё в большем объеме. А местные деятели уже не опасались «сталинских» мер против проявлений национализма, антисоветизма, тем более против фиктивных рапортов о перевыполнении пятилетних планов. Ситуация в республике становилась неуправляемой.

Статистика Госплана СССР это подтверждает: совокупный стоимостный объем потребления товаров и услуг в Грузинской ССР в 60–80-х был вчетверо, а то и впятеро больше производства товаров и услуг в самой Грузии. В РСФСР тот же показатель не превышал 70 процентов. Средний уровень зарплаты, пенсий, стипендий и соцпособий в советской Грузии был минимум на 20 процентов выше, а розничные цены и тарифы — на 15–25 процентов ниже российских.

В структуре занятости в производственных отраслях доля русского трудоспособного населения в республике превышала 60 процентов, а грузинского — едва достигала 30 процентов. Зато в сфере услуг (торговля, медицинское и курортное обслуживание, стройбригады, межрайонные перевозки грузов, такси, доставка продуктов и т.п.) русское трудоспособное население было представлено лишь 25 процентами, грузинское — вдвое большей долей.

Суслов потрясает сухим кулаком.

— Ты посмотри, что они творят! Совершенно открыто продают должности! Расценки каковы! Вступление в КПСС стоит 5 тысяч рублей, место судьи районного суда — 50 тысяч, место секретаря райкома — 150 тысяч! Они что и сюда места продают? Пишут, что торговлю организовала жена 1-го секретаря Грузинской КП Василия Виктория Мжаванадзе. И что с этим прикажешь делать? Расстрелять всю семью? Так я только за! Но мы получим в итоге?

Я еле удерживаюсь от злорадной ухмылки, наоборот, посматриваю на секретаря ЦК с долей тревоги. Как бы чего с ним не случилось? Вот и летом не удалось выгнать на отдых. Случится оказия — кем я его заменю? Нынешний Суслов неожиданно удобен для меня. К тому же обладает непререкаемым авторитетом в Центральном комитете. А скамейка запасных практически пуста. Мне и так приходится использовать тех, кого бы с удовольствием засадил надолго и далеко. «Других генералов у меня для вас нет!»

— Хочешь это обсудить?

Михаил поднимает прозрачные глаза:

— У тебя есть материал?

Качаю головой:

— Не так много. Местным доверия нет, агентурой собирать долго.

Суслов поникает:

— То есть наказать мы их не сможем?

— Ну почему же? Только не сразу и не так, как привыкли.

В глазах секретаря разгорается огонек. Вот так нежданно одно из дельных предложений «глубинников» начинает обретать видимые черты. Гляжу на часы, до Секретариата время еще есть.

— Тогда слушай….

Информация для размышления:

Самый замечательный апокриф Кротова — торговля советским золотом тем самым «Восход Хандельсбанк»:

"Торговля золотом проводилась в Лондоне на межгосударственном уровне, по установленной США цене, на доллары.

Многие восстановившиеся после войны страны данная система вскоре перестала устраивать.

Потянулся след контрабандных операций, в которых участвовали и арабские шейхи, и обладающие одной из лучших ювелирной промышленностью итальянцы. Все они нелегально решали свои проблемы. Появилось множество черных и серых (полулегальных) рынков золота.

В 1965 году Шарль де Голль предъявил большое количество долларов, накопленных Центральным банком Франции, и потребовал обменять их на золото. В 1968 году рынок золота был разделен. Государственным валютным органам разрешалось торговать между собой только по прежней, официальной цене золота. Частные же торговцы теперь могли работать, и цены на золото у них могли колебаться, как угодно. Образовался «двухъярусный рынок».

В Лондоне пять специализированных фирм по-прежнему два раза в день в офисе Ротшильда проводили операцию фиксинга, «соединяя» цены продажи и покупки золота в единую. Тогда же швейцарские банкиры создали мощный конкурирующий центр мировой торговли золотом. «Золотой пул» объединял три основных гроссбанка, каждый из которых предоставил по 65 тонн металла. В банках открывались «золотые счета». Банки договорились работать «в складчину», то есть совместно продавать и покупать золото. Это были :