Тени двойного солнца - А. Л. Легат

– И они были здесь до Густава, – сообразил Джереми. – Должно быть, он выследил их, миледи!

– Нам немедленно нужно их найти, – я быстро указала на лестницу.

Джереми помялся и поднял на меня взгляд побитой собаки:

– А что с покойной?

В ответ я молча развернулась и заставила проклятые ступени быстро-быстро заскрипеть. Сторож ждал нас внизу, скучающим взглядом обыскивая углы под потолком. Я спросила:

– Кто был в гостях за последние часы?

Он медленно поднялся со скамьи. Стареющий бездельник, которого содержала Льен.

– Детишки ейные, – он потупил взгляд, – да сама с горшком спускалась к полудню…

– Врешь, гад паршивый, – пригрозился Джереми, придвинувшись к сторожу, но я успокоила его.

Этот неуч из черни, знай он о том, что Льен не прилегла спать, уже скрылся бы из виду. Нет, сторож ничего не знал. Вуд вытянул что-то из зубов и сказал:

– Хорошо подумай.

– А што, собесна, ваша милость, стряслось?

– Старуха Льен мертва. – Я чуть вздернула подбородок, дав ему время осмыслить произошедшее. – Тебе бы лучше вспомнить, кто с ней виделся с тех пор, как она поднялась к себе.

Мысль пронзила его не хуже остроги. Сторож затрясся, плюхнулся на ящики у входа и прикрыл ладонью рот. Глаза его какое-то время таращились в стену, а плечи часто поднимались. Первыми словами, что породил его бестолковый рот, были слова молитвы, и те неверные.

– Пресвятое солнце и две матери…

Сторож причитал и трясся. Ни пользы, ни ума.

– Еще подумай, – повторил Вуд уже серьезнее, а стоял – ближе.

Губы сторожа задрожали.

– Говорю же, ваши светлости! Никого не было, окромя той троицы, Бума, иль как его, ну, белобрысого. Смелой такой, все ходил к нам, вот таким его еще помню, – рука сторожа помахала где-то на уровне бедра. – Пресвятые небеса и мученики, как же так сталось!..

Мы снова потеряли его на несколько минут. Я не скорбела: когда заводишь слишком много псов, жизни не хватит, чтобы по всем тосковать.

– Отец, – Джереми вообразил из себя святого герольда, – соберитесь.

Я направила бестолковое бормотание в нужное русло:

– Куда подевалась троица? Где их теперь искать?

Сторож поднял на меня испуганно-печальные глаза, которые уже блестели от влаги. Уверена: скорбел он не о судьбе почившей Льен, а о собственной шкуре. Участь его незавидна – почти старик, неспособный даже уследить за жизнью своей нанимательницы, он не найдет работы до самого лета. А если и переживет зиму, тяжелый труд в полях докончит дело.

– Где? – Вуд уже почти дышал ему в лицо.

– Обычно, как водится, вижу их тута, – сторож заговорил быстрее. – Лопоухий один, средний в росте. Младший с веснушками, вы издали найдете. Старший с ними… как бы объяснить… резвый такой, с характером… Но ежели не здеся, то играют они у основания, там, где строють.

Джереми с интересом поглядел на меня, и я уточнила:

– Стела Третьему Восходу? За поворотом у постоялого двора?

Сторож кивнул, и я развернулась к выходу. Джереми тут же поспешил придержать дверь, нелепо сутуля плечи в узком коридоре. Замешкавшись, я быстрым движением извлекла серебряную монету и положила ее на ящик. Только после этого бывший сторож старухи Льен заплакал.

* * *

Стела, чуть повернутая в сторону уходящего солнца, была обставлена лестницами каменщиков, точно скала, оплетенная виноградной лозой.

– Тук-тук-стук, – отзывались молотки, терзающие гранит. Им вторила ругань творцов. Подобравшись совсем близко, я невольно подумала, что одна неточность – и любого из них раздавит насмерть.

Но те продолжали истесывать камень, покрывая его письменами и неровным рисунком. Бесстрашные, глупые псы. У основания обозначили дату сдачи Волока. Чуть выше наметили герб Годари. Глядя на стелу, я прикидывала, сколь долго она продержится в городе. И если и простоит, то через сколько лет имя и герб Годари будут стыдливо затерты, а на их месте появится новый лорд.

– Военная слава, – усмехнулась я.

Только банк будет верно стоять при любой стеле и любом ставленнике. Без нужды марать руки и менять флаги.

– Вон они, – сразу же подметил жертву Вуд.

Я обернулась и увидела троицу в переулке. Дети явно спорили. Веснушчатый, лопоухий и самый горластый – выходит, сторож не солгал. Тот, что помладше, украдкой поглядывал на ряд прилавков у резиденции. От одной из них ветер принес аромат печеного хлеба.

– Стойте и не привлекайте внимания, – приказала я псам.

Лавочник отдал хлеб с наценкой, присмотревшись к моему платью. Я могла бы приказать Вуду сломать ему ноги, но такие развлечения наскучили мне еще в Криге. Потому я просто протянула серебряную монету и тряхнула рукой, будто случайно: монетка выпала и закатилась под ноги. Тот жадно бросился за ней и задел край прилавка.

– Ох, простите, – улыбнулась я и взяла корзину. – Сдачу оставьте себе.

Он недобро глянул на меня, будто мигом все осознал: сколь дешева его жизнь и что он никогда не сможет себе позволить настоящей вольности, а самый верх его ловкости и удачи – поднять тайком цену на пару медяков.

– Миледи? – разнервничался Джереми, будто в корзине сидели ядовитые змеи.

– Теперь идем, – сказала я.

Троица к тому времени уже разрешила спор и затеяла неясную дворовую игру: разложила короткие щепки в грязи и что-то громко считала. Я кивнула Вуду – тот обошел дом с левой стороны. Джереми, громко бряцая доспехом, отправился следом за мной. Перекрыв выход со двора на улицу, я постаралась мягко улыбнуться.

Мальчишки подняли на меня глаза. Тот, что постарше, сразу узнал нас:

– Мил-леди Ковул… что вы тут…

С другой стороны двора появился Вуд:

– Мальчики, добрый вечер! – Солнце скоро вовсе исчезнет за крышами, надо бы поторопиться. – Вы не против немного поговорить?

О, я всегда была плоха с детьми. Беспризорники отступили на один шаг от своих разбросанных щепок. Старший обернулся в сторону Вуда и нервно сглотнул.

– О… о чем? – сипло спросил он.

Я заметила интерес к корзине и пропустила Джереми чуть вперед.

– О чем вы говорили с бабушкой Льен? – вкрадчиво спросил он, и крупный доспех сделал свое дело.

Беспризорник снова пугливо посмотрел на Вуда, хоть тот меньше всего интересовался детьми. Мальчишка проблеял что-то невнятное:

– Мы, э-э, с бабушкой… вчера…

– Сегодня и вчера, – я постаралась быть мягкой.

Теперь вся троица молчала. Веснушчатый, самый младший из них, искал взглядом пути к отступлению. Отступить получилось бы только вверх по отвесной стене.

Я склонилась над младшим и слегка поморщилась от запаха.

– Вы с бабушкой Льен?..

– Мне нельзя, – через