Газлайтер. Том 33 - Григорий Володин

Степан, привстав с места и вытянув шею, всматривается внимательнее и заявляет:

— Ничего себе «купается»! Он же засунул голову в воду и судорожно дёргается, будто на последнем издыхании!

Лакомка, раздражённо поднимая голос, кричит прямо в окно, откуда доносится журчание фонтана:

— Грандбомж! Ну ты чего удумал⁈ Зачем эти выкрутасы при наших родителях? Иди убивайся в другом месте, не здесь!

Затем она с привычной хозяйской строгостью обращается к «сестре»:

— Света, задёрни, пожалуйста, шторы.

* * *

Рю но Сиро или Замок Дракона, Япония (пока еще)

Стоя во дворе Замка, японский чиновник, только что прибывший на остров, с резкими, рублеными интонациями отчитывает Ледзора и Зелу:

— Даймё Данилы нет? Что ж, тогда вам всё выскажу. Вы ведь его вассалы? Отлично! Даймё Данила пригнал флот из десантных доков и фрегатов и теперь держите его на территории Японии, даже не выпросив разрешения у самого Императора! Чем думал даймё⁈ Он что, правда считает, будто японские вооружённые силы слепы и не замечают, что прямо под брюхом Империи выросла флотилия, способная уместить многотысячную боевую группировку⁈ Он полагает, что сам Император ослеп⁈

— Хрусть да треск… — бормочет морхал, сокрушённо почесывая бороду. Жизнь не готовила его к дипломатическим пикировкам. Он неуверенно косится на топор, лежащий на скамье.

— Не смей, — по мыслеречи одёргивает его Зела. Альва-воительница стоит, скрестив руки на груди, полностью обнажённой, если не считать переплетений кожаных ремней.

— А что тогда делать-то, хо-хо?

— Не знаю. Но не смей. Король Данила не велел бить японцев.

— Тогда я пас, — Ледзор качает головой. — Этот азиат мелкий как воробышек, но так громко кричит. Щас оглохну.

Между тем чиновник шумно втягивает носом воздух. Рукава строгого чёрного кимоно взлетают, словно крылья, когда он размахивает руками. Его взгляд метается по сторонам. Внимание сановника цепляется за стройку неподалёку. Там воздвигнуты свежие леса. Над двором тянутся перекладины, рабочие снуют между ними. Слышится ритмичный звон молотков, ровный стук долота. Белый камень новых стен ещё не отполирован, но уже складывается в величественные линии, строгие и ровные.

Чиновник невольно задерживает взгляд на колоннаде. Гладкие, ровные колонны уходят ввысь, образуя правильный ритм. Их подчёркивают карнизы, украшенные тонкой резьбой. Сводчатые арки соединяют колонны, придавая ансамблю монументальность. Даже в полуготовом виде видно: фасад тянется к гармонии древних дворцов.

На мгновение чиновник забывает про свой гнев. Он мягко роняет, в интонациях проскальзывает невольное уважение:

— Какой красивый фасад…

Ледзор бросает тяжёлым басом:

— Это наш альв-архитектор работает. Его граф Данила выписал прямиком из Золотого Полдня. Он всё здесь переделывает. А еще теперь и верфи строит, ведь у Данилы здесь появился морской флот… — Ледзор сбивается под хмурым взглядом чиновника. — Ну вы в курсе, хо-хо.

Чиновник качает головой, вновь возвращает себе прежнюю суровость и сосредоточенно произносит:

— Ладно, вернёмся к сути. Согласно древней доктрине, любое тяжелое вооружение у фактического даймё, получившего этот титул благодаря тому, что он увеличил территорию Японии, должно быть согласовано с Императором!

Ледзор по привычке чешет бороду:

— Доктрина, значит… Хрусть да треск…

Чиновник нахмуривается:

— Добавлю, что уже само по себе то, что вы принимаете представителя Императора прямо на стройке, может трактоваться так, будто вы хотите показать: Империю нужно перестраивать!

Зела, не выдерживает и возмущённо восклицает:

— Да откуда вы берёте такие интерпретации⁈ Всё это просто пустые намёки, вы ищете то, чего нет!

— Мы в Японии, воительница-сан, — строго смотрит на альву чиновник. — Любое ваше действие здесь несет в себе скрытый смысл.

— Верно, инспектор-сама, — с крыльца спускается дворецкий Венглад — в идеально выглаженном кимоно, его шаги отмерены. Старик медленно, чинно подходит, каждый жест уравновешен и спокоен, и, опустив голову в глубоком поклоне, произносит сдержанно:

— Верно, достопочтенный инспектор-сама. Это строительство носит в себе глубокий смысл.

— Вот именно!

— Оно демонстрирует факт того, что даймё Данила занят укреплением рубежей Империи Японии. Даймё Данила относится к своей задаче охраны рубежей с наивысшей серьёзностью и полной преданностью.

Сановник оглядывает Венглада с явным удивлением, задерживая взгляд на его безупречно выглаженном кимоно, затем опуская глаза и отмечая деревянные сандалии-скамеечки гэта.

— Допустим… — а потом снова хмурится и возвращает разговор в прежнее русло: — Но что насчёт незаконного вооружения даймё Данилы?

Ледзор уже открывает рот, собираясь ответить что-то привычно грубое, но Зела наступает ему на ногу, и морхал стискивает зубы, сдерживая поток мата.

Венглад без спешки разъясняет:

— Это трофеи, а не вооружение. Неизвестные люди везли римские корабли через Китайские моря, чтобы передать их Филиппинам или даже в Хань. Даймё Данила вовремя вмешался, помешал им и отобрал добычу. Во благо Японии! Так что всё это — именно трофеи. А трофеи, согласно той же самой древней доктрине, не подлежат обязательному представлению Императору. Их можно заводить сколько угодно, в любом количестве, без ограничений и дополнительных согласований.

Сановник нехотя, но всё же вынужденно кивает, признавая доводы, хотя в глазах его всё ещё таится тень недовольства:

— Что ж… тогда претензии пока вам не выставляются.

Венглад в ответ чуть улыбается уголками губ, делает плавный жест и вежливо склоняет голову, придавая словам дополнительный оттенок уважения:

— Может, пройдём и выпьем чаю, инспектор-сама? У нас есть фарфор древний, из которого ещё сам пра-прадедушка нынешнего Императора пил, когда был в гостях у владельца замка во время своего проезда. Честь будет великая вновь угостить из этой посуды почтенного представителя Императора.

— Я не против достойного чая, — соглашается чиновник и вместе с дворецким удаляется в дом.

Зела и Ледзор переглядываются. Морхал пожимает мускулистыми плечами и бурчит:

— А, оказывается, есть прок от нашего чванливого старика. Теперь будем натравливать его на всех местных чинуш, пусть сам их грызёт.

Зела кивает, теребя ремень на бедре:

— Ага. Я лучше вырежу одну сотню филиппинцев в бою, чем ещё раз стану слушать назидательную болтовню какого-нибудь ряженого японца.

* * *

Мы с Оранжем едем верхом на грубзе — огромном звере с широченной плоской спиной на которой можно и впятером разлечься свободно, а вдвоем так вообще просторно. Направляемся прямо к очищенному дворцу, его башня маячит впереди мрачным силуэтом. Вокруг высится нагромождение построек, но всё давно заросло деревьями, кустарником и бурьяном. Заброшенные башни торчат скелетами, покосившиеся дома стоят пустыми, словно разинувшие рты, обрушенные