Край неба - Марк Дж. Грегсон

мастер Коко. – В прошлом году двадцать шесть рекрутов не вернулись с охоты. Хорошенько, как следует присмотритесь к тем, кто рядом с вами, да и к себе тоже, ибо есть шансы, что многие из вас не выживут.

Снова повисает тишина.

Наконец на морщинистом лице мастера появляется улыбка.

– Ну, кто голоден?

Наставники смеются.

Спустя пару минут мы идем по грунтовой тропе, тащим свой багаж через джунгли. Насекомые жрут нас живьем, пот катит градом. Выйдя из зарослей, поднимаемся по травянистому склону. Повезло, что поклажа у меня нетяжелая. Чего не скажешь о некоторых, кто впереди.

На вершине первого холма я вытираю пот со лба и смотрю на гору. На ее каменистом склоне раскинулась Охотничья академия: это десятки зданий, сооруженных из камня и увитых лозой. Прямо целый городок.

Мы стоим, уперев руки в бока, запыхавшись. Рядом еле живой падает какой-то парень.

– Встать, Роберт из Смитов, – сурово приказывает мастер Коко. – Мне вот-вот стукнет восемьдесят, а я каждый год проделываю этот путь. Пришла пора возвыситься. Возвыситься всем вам. Это ваше посвящение. Каждый новый рекрут Охоты должен подняться до Академии. Такова традиция. – Она оглядывает нас. – Надеюсь, твой багаж, Саманта из семьи Тальба, содержит только все самое необходимое?

Она насмешливо смотрит на вспотевшую брюнетку, у ног которой лежат четыре сумки. Девушка растерянно озирается в поисках помощи.

Никто не спешит, но вот бородатый парнишка подхватывает две ее сумки.

– Спасибо тебе, Родерик из Мэдисонов, – произносит мастер Коко. – Ну так что, продолжим?

И в сопровождении наставников она идет дальше по тропинке, что, змеясь, тянется вверх по склону к огромным дверям Академии.

Глядя, как остальные трогаются в путь, я делаю глубокий вдох и поглаживаю золотой кулон Эллы. А после делаю первый шаг навстречу месту, где узна́ю, как возвыситься среди охотников.

Глава 09

После ужина, на котором давали пряный рис и глазированное сладкое мясо птицы, одна наставница уводит меня и еще нескольких рекрутов из переполненного обеденного зала в место под названием «подземелье».

Левая рука этой женщины покрыта шрамами, а на лице скорбное выражение. Форма обвешана жетонами в доказательство многих лет служения цеху. Она была не просто капитаном, а лейтенант-коммандером, то есть управляла целой группой охотничьих кораблей.

Звуки шагов эхом отражаются от стенок колодца винтовой лестницы. Чем ниже спускаемся, тем холоднее, темнее и сырее становится. Ступаем в сумрачный тоннель, освещаемый редкими теплошарами. Их красный свет полосами падает на каменный пол.

– Здесь ваши спальни, – говорит ветеран, указывая на двери из стали горгантавна. – Ищите свои имена на табличках. Каждому достанется по соседу.

Некоторые стонут. Одному парнишке-высотнику явно прежде не приходилось ни с кем делить комнату. Однако, не успев еще даже выразить неудовольствие, он прищуривается: замечает крохотное отверстие в стене прямо под теплошаром.

– Ах да, – спохватывается ветеран, проследив за его взглядом. – Рэтчлоны. Мерзкие твари. У них металлические клешни, которыми очень удобно расковыривать уши.

Слышится пораженный девичий вздох.

Ветеран бросает на неженку пристальный взгляд:

– Если не можете справиться с жуком размером с мой палец, как же надеетесь совладать с горгантавном?

В этот момент из дырки выползает серебристый жук наподобие скорпиона, только без жала. Раздается крик. Рэтчлон поблескивает плоским круглым панцирем. Покрутив головой, он вперивает в нас взгляд россыпи черных глаз.

Ветеран, сняв что-то с пояса, сердито подходит к нему. Рэтчлон вскидывает свои миниатюрные клешни, готовый биться. Однако ветеран выпускает в него струю пламени из баллончика. Заверещав, рэтчлон скукоживается, превращается в крохотный металлический шарик.

– Здесь, внизу, советую ходить в ботинках, – предупреждает наставница, бросив шарик девчонке.

Та машинально ловит его и с отвращением роняет на пол.

Ветеран усмехается и ведет нас дальше по сумрачному коридору. В стенах темнеет еще больше ходов. Думаю, охотники специально позволяют рэтчлонам плодиться в подземелье, хотя могли бы запросто извести всех. Просто так они ставят нас на место. Мы, может быть, и отобранные, но здесь, в цехе, ниже низкого.

– Справа, – говорит ветеран, – находятся общие душевые. Уборные в конце коридора. Ну что же, доброй ночи. – Она протискивается между нами назад к лестнице. – Ах да, я бы и вещи тоже хранила в специальных сетках на стенах. Но это я, а вы смотрите…

Наконец ее тень скрывается в лестничном колодце. Какой-то парнишка выглядит так, будто его сейчас вырвет. В стене что-то начинает скрестись. Видимо, очередной рэтчлон роет тоннель.

– Зря я вообще сунулась на Отбор, – говорит одна девушка, поправляя очки на носу. – Хотела попасть в Науку, а застряла тут!

Отыскав свою дверь, открываю ее. Следом за мной проходит парнишка. Видать, мой сосед. Это тот самый, бородатый, который тащил сумки Саманты из семьи Тальба. Войдя, мы оглядываем комнату без окон: со стен свисают пустые мешки, а слева и справа на стенах подвешены на цепях два гамака.

Здесь холодно и пахнет плесенью.

– Никаких матрасов, – вздыхает мой сосед.

– Рэтчлоны их съели бы, – говорю, – и впились тебе в спину.

– Так они и по цепи гамака могут спуститься.

– Может, в том-то и смысл? На кораблях во время охоты постоянно придется быть начеку.

Лицо соседа приобретает кислый вид.

– Ну да. Короче… я Родерик из Мэдисонов.

Я тоже представляюсь, и мы жмем друг другу руки. Родерик говорит, что ему шестнадцать, но с густыми бакенбардами и крепкими руками выглядит он как зрелый мужчина. Он присматривается к дырочке в углу комнаты.

– Они же не ядовитые, да? – спрашивает.

– Не скажу наверняка, но и выяснять неохота.

Я скидываю ботинки, снимаю носки и тщательно запихиваю все это в висячий мешок.

– Э-э, разве нам не положено оставаться в ботинках? – напоминает Родерик.

– Я в них спать не смогу.

Тут он видит, что у меня нет мизинца на ноге. Хочет уже спросить, но потом передумывает. И правильно: приятного в ответ ничего не услышит.

Родерик принимается разбирать вещи, доставая стопки бумаг: наброски и схемы… оружия, усовершенствованных гарпунных турелей и чего-то вроде ручной пушки с клешней на конце.

Я раздеваюсь до исподнего, растягиваю дальний гамак и заворачиваюсь в три одеяла. Забыв о шуршании в стенах, о Родерике, который разбирает вещи и бумаги, запрыгиваю в гамак. Закрываю глаза. Не проходит и нескольких секунд, как я проваливаюсь в сон.

⁂

Академию сотрясает пушечный выстрел. Я выскакиваю из гамака, спотыкаюсь в темноте и падаю под пронзительный вой сирены.

– Горгантавны! – вопит Родерик, пытаясь найти на ощупь кристалл и зажечь его.

– Здесь? – спрашиваю, перекрикивая шум. – Это же Охотничий остров!

За дверью разносится эхо громких голосов. Еще выстрел