Некромантами не рождаются - Екатерина Александровна Боброва

— Говорил — утром надо было, — проворчал Гард, опасливо косясь на тонущее в сиреневых красках за окном поле, чернеющее пустой землей.

— Сам его за руль пустил, — не согласился Харт, пребывая в мрачном настроении от общения с борзым водителем ауди, к машине которого Кайлес притерся бортом.

Никакого почтения к высоким особам!

А про представителя власти лучше и не вспоминать. Вот где позор был! Мужчине в форме чем-то не понравился паспорт Кайлеса. Занервничал, вглядываясь в документ. Кузен тоже напрягся — его сладкоречивая болтовня на землянина не действовала, взглянул вопросительно на Третьего, и тот кивком дал добро на глубокую коррекцию сознания.

И сейчас Харт мучился приступом совести, чувствуя себе злым волшебником среди невинных детей.

Едущий впереди джип вильнул в сторону, исчезая за поворотом.

— Почти приехали, — объявил Гард, сверившись с навигатором.

Они припарковались рядом с первой машиной. Стоявшие у нее безмолвные пытались отдышаться и удержать в себе рвавшуюся наружу еду. Кайлес что-то объяснял им с довольным видом.

Юля вышла из машины, вдохнула горький, пахнущий прелыми листьями, дымом и грибами воздух. В Асмасе осень пахла дождем, туманами и штормами. И ей порой не хватало этой горечи увядания леса.

Фильярг кашлянул, тронул за плечо, указал на крыльцо. Там стоял, вытирая руки о полотенце, Сергей.

— Ну заходите, раз приехали, — с непонятным выражением лица проговорил хозяин вместо приветствия.

— Кажется, нам не рады, — нахмурился Фильярг, провожая скрывшуюся в сенях фигуру родственника.

— Не обращай внимания, — отмахнулся Кайлес, — в жизни любого мужчины бывает период отшельничества. Я вот, например…

— Лучше бы у тебя наступил период безмолвия, — многозначительно заметил Харт, добавив: — Прям сейчас.

Кайлес открыл было рот — возмутиться, но понял, что остался без слушателей — все дружно направились к дому — и поспешил догонять.

— Чушь! — спокойно бросил Сергей. Он стоял у окна, за которым уже собиралась в плотную завеса темнота, и казалось, черпал в ее присутствии силы. На их доводы он даже бровью не повел, не испугавшись даже последствий пробуждения дара.

— Ну какой из меня некромант? — усмехнулся уверенно, заставляя присутствующих почувствовать себя дураками.

Юля беспомощно посмотрела в чашку, где плавал дешевый пакетик чая. А ведь раньше их брат не признавал, гонялся за дорогими сортами, целую церемонию из чаепития устраивал. Да и в остальном… Она обвела растерянным взглядом комнату. Похоже, дом брату достался вместе с обстановкой, и он не стал здесь ничего менять.

Над круглый столом висел старомодный абажур. Потемневшая от времени мебель подпирала собой стены, скрывая за ними выцветшие обои. Здоровенная печь с лежанкой занимала добрую часть комнаты, и они скучились на оставшихся метрах. Из комнаты дверь вела в небольшую, проходную спальню, за которой была еще одна. Кухня совмещалась с коридором, где находилась лестница на чердак. Туалет — на улице. Единственные удобства — холодная вода в доме.

Но брата, похоже, все устраивало.

Может, это кризис среднего возраста?

Она поискала взглядом изменения во внешности — ту самую колдовскую зелень, которую уже ненавидела. Но кожа у брата была ровной и светлой, глаза ясными. Короткая военная стрижка — в этом брат остался неизменен, а вот бороду подзапустил, и та неровным краем уже доставала до груди.

Но изменения все же были… Нечто неуловимое заставляло ее напряженно кусать губы. Гадать: показалось или нет, что седины стало больше, а темные глаза посветлели?

Еще и этот холодный прием…

Она сейчас была бы рада услышать любую дурацкую шутку. Поймать смешинку во взгляде, но Сергей вел себе отстраненно, словно они в один момент стали чужими.

— Мы должны убедиться, — мягко улыбнулся ему Харт.

— И с чего начнем? Будете искать личное кладбище? Или проверите дом — вдруг там скелет прячется? Советую начать со шкафов, — и Сергей со скрипом распахнул рассохшуюся дверцу.

Если в буфете и были скелеты, то не крупнее паучьего или мушиного. А еще там были старые газеты, пыльные тарелки, чашки и советские, из зеленоватого стекла, бокалы.

— Не стесняйтесь, — злость так и рвалась наружу, но Сергей пока что держал себя в руках, — обыскивайте. Чувствуйте себя как дома. Я ж теперь угроза короны, да? А угрозу надо устранять. Только не маловато ли народу пригнали?

Юля поежилась от едкого сарказма, чувствуя себя предательницей.

— В самый раз, — не остался в долгу Харт, оставшись сидеть на колченогом табурете.

Хлопнула входная дверь, в коридорчике запели половицы под шагами.

— А начнем мы с этого, — довольно добавил он, глядя, как безмолвные вносят в комнату огненную клетку, внутри которой яростно шипела та самая тварь с фотографии.

Глава 5ч3

Теперь Юля видела это отчетливо — в клетке сидела кошка. Трехцветная, как говорят, к деньгам. Только грязным деньгам, ибо вид животное имело весьма пожеванный и до тошноты омерзительный: свалявшаяся шкура с комками прилипшей грязи, надорванное ухо, смятая часть морды, словно по ней потоптались тяжелыми сапогами, задранная губа, из-под которой торчали желтые зубы.

Заметив Сергея, кошка обрадованно сверкнула зеленью в глазах и подалась к нему, но тут же отпрянула, обжегшись об огненный прут клетки. С обиженным рыком затрясла башкой, потирая облезлой лапой нос.

Сергей дернулся, разом выдав себя. Побледнел, став одного цвета с беленым боком печки, а потом напряженно замер, стиснув ладони. Было заметно, как по его перекошенному лицу заходили желваки, дыхание стало частым.

Он сгорбился, засунул руки в карманы джинсов, словно удерживая себя от чего-то… На черной футболке насмешливо серебрился череп.

А потом нечто неуловимо изменилось в воздухе…

Юля так и не поняла, с чего вдруг муж поднял ее с табуретки и закрыл собой, одновременно подталкивая к двери, а безмолвные дружно попятились от окна. Почему в комнате потемнело, хотя лампа в абажуре продолжала исправно гореть? Откуда взялись шевелящиеся на полу тени и зверский холод, будто к ним сам Мороз в гости пожаловал?

Часть комнаты, где стоял у окна Сергей, все больше погружалась во тьму, и там тонула, пока не скрылась полностью, сгорбленная фигура брата.

Один за другим вспыхивали у противоположной стены огоньки в руках безмолвных, оттуда же доносилось яростное шипение беснующейся в клетке кошки.

Чернота сталкивалась со светом где-то в центре комнаты, и абажур завис как раз на границе, словно неживой страж их противостояния.

— Идем, здесь и без