Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина

Косе Смерти, только послабее. Значит, он должен чувствовать что-то этакое… Или теперь, когда уже стал аномалом, когда прошившее земную поверхность резонансное излучение геокристалла сдвинуло что-то в мозгу, активизировало некие спящие центры, обострило их чувствительность — теперь ничего нового в подобных местах Стас ощущать не будет?

Что же все-таки это были за провалы и молнии, когда они с Яной убегали от касовцев? Ведь Артур понятия про них не имел, он по-настоящему удивился. Стас-то решил, что это дар Тьмы, но…

Вспомнив, как ходил на занятия по йоге и пытался научиться медитировать, он постарался отогнать все мысли. Стал вслушиваться в себя, попытался ощутить разом все тело: какое положение оно занимает в пространстве, почувствовать воздух, легко скользящий сквозь ноздри… Что-то мелькнуло на самом краю сознания, порыв, словно дуновение теплого ветра. И вдруг он понял: это же Яна! Она только встала… Ее эмоции — еще сонные, неявные — слабость, нежелание подниматься… Но Жрец зовет, надо идти… А это облачко рядом с ней — более четкое, активное — это Ксюха, и она собирается…

Неподалеку что-то хлопнуло, и Стас раскрыл глаза. Несколько секунд оторопело глядел перед собой, потом вскочил. Слева заросли были невысокие, и он увидел деда Савву между домами, рядом с треснувшим колодезным воротом. Дед стоял вполоборота к Стасу и качался вперед-назад. Голова опущена, глядит прямо перед собой. И молчит. Стас повел плечами. Будто зомби, сомнамбула… Что с этим бедолагой приключилось? Но хлопок вроде донесся не отсюда, с другой стороны.

Он пошел на звук и вскоре очутился возле длинного сарая без крыши. Сквозь пролом в стене заглянул внутрь.

Там Мишка, потирая руки, расхаживал перед самодельным столом. На криво сбитой столешнице стояло полено, на земле рядом валялись еще несколько бревнышек.

Мишка остановился, повернувшись к столу лицом, поднял руки. Неровный земляной пол зарос травой, и, когда Стас направился к толстяку, тот сразу услышал и оглянулся.

— А, приветик! Уже встал? Я думал, вы с Тьмой до полудня дрыхнуть будете.

— Я всегда рано просыпаюсь. — Стас остановился рядом. — Чем это ты занят?

Мишка хитро глядел на него.

— А ты у нас, стало быть, интуит, да?

Он ничуть не изменился — все такие же порывистые движения, все так же живо на все реагирует, много говорит, и все эти его подколочки-шуточки-вопросики тоже как прежде.

— А вот о чем я сейчас думаю?

— Я же интуит, а не телепат.

— Не знаешь, значит? Так и запишем!

— Ну, не знаю.

— Это хорошо, — удовлетворенно кивнул Мишка. — А то я бы себя не очень уверенно чувствовал в твоем присутствии. Да и все наши…

— Сейчас ты хочешь показать мне свой дар, — перебил Стас. — Очень хочешь, тебе аж не терпится похвастаться, вот что я чувствую.

— Ну! — Мишка, ухмыляясь, потер ладони. — Правильно, правильно, вот смотри…

Он снова поднял руки, замер на несколько секунд…

С громким хлопком полено взлетело со стола, и тот громко скрипнул. Шелестнула трава по всему сараю, в лицо дунул ветер, Стас от неожиданности отступил на шаг.

Полено поднялось метров на пять, если не больше, и упало обратно, но не на стол, а немного в стороне. Глухо бухнуло в землю.

Мишка повернул голову к Стасу — на лбу бисеринки пота, пальцы немного дрожат.

— Левитация? — спросил тот с уважением. — Или нет…

— Антигравитация! — выпалил Мишка, осклабившись. — Так Жрец назвал. Я — антиграв! Круто?

— Круто, — согласился Стас. — А какие, э… особенности? Какой вес можешь, ну или…

— Над этим и работаю. Чем больше вес — тем большее усилие требуется. Но вот что я понял: дар прокачивается, как мышца. Чем больше занимаешься, тем он сильнее. И еще как бы четче, то есть лучше им владеешь, точнее. У меня пока не получается на определенное расстояние пулять, даже с направлением пока не очень, только вот вверх, ну, при желании, почти ровно по горизонту. Но так чтобы наискосок под особым углом зафигачить — это нет, не выходит еще. Да и устаю… но я научусь, ёлки, обязательно научусь!

Болтая все это, Мишка пошел к столу (Стас за миг до того ощутил его намерение повторить опыт), взял самое большое полено с земли, поставил вертикально и стал пятиться.

— А что все-таки с тем дедом? — спросил Стас. — По дороге видел — он вообще странный.

— Баба померла, с тех пор такой.

— А почему баба померла?

Миша махнул в сторону дома на холме:

— Да Жрец… Ладно, неважно!

От него повеяло неуверенностью, и Стас спросил:

— А не надорвешься?

— Нет, оно не так уж… Вот когда я однажды болванку чугунную попытался, за поселком на машинном дворе нашел, вот тогда — ого, на неделю слег!

Не переставая болтать, Мишка опять стал рядом со Стасом, поднял руки.

— А еще интересно — мой дар только на… как сказать… на неживые предметы действует, то есть эту… органику не могу толкать, вот засада, а? А то б я людишек, касовцев этих — туда, сюда! Смотри, попытаюсь сейчас эту дуру наискосок, так сильно, чтоб в верхнюю часть стены вмазала.

Он напрягся…

Но за миг до того, как Мишка опять применил свой дар, что-то произошло.

Оба ощутили хлопок — не слышный, хотя и гораздо мощнее того, который происходил в момент срабатывания Мишкиного дара — словно невидимый великан ударил в ладоши.

Эпицентр возмущения был в стороне занятого аномалами дома. Подогнулись колени, Стас едва не упал. Мишка крякнул, руки повисли вдоль тела, словно к ним прицепили пудовые гири.

— Не вышло… — пробормотал он, болезненно морщась. На лбу опять выступил пот. — Что это было? Из меня… вроде щас все силы из меня вышли.

Со стороны дома донесся приглушенный крик.

— Это Яна! — Преодолев слабость, Стас сорвался с места.

Она сидела под дверями на поленнице, сжавшись, обхватив колени руками, уткнувшись в них лицом, и слегка раскачивалась, как дед Савва у колодца. Взбежав по склону холма, Стас подскочил к ней, схватил за плечо:

— Что?!

Яна подняла голову — бледная, осунувшаяся. Слабо показала на дверь.

— Это Жрец, он просто…

— Артур?!

Стас ворвался в дом, окинул взглядом кухню. Ксюха стояла у горячей печи с чугунком, Артур сидел на лавке у стола. Стас шагнул к нему, сжав кулаки:

— Что ты сделал?!

Ксюха, быстро поставив чугунок на пол, в один прыжок оказалась между ними, приняла боевую стойку, и у Стаса закружилась голова — он ощутил выбор, который Ксюха пыталась сделать, в виде двух наложившихся друг на друга отчетливых желаний: ударить рукой… или своим даром,