Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Ваше Величество, если Вы помилуете меня, я готов заплатить за себя выкуп.

— Только за себя? А за своих товарищей по нелёгкому ремеслу отъёма чужого имущества?

— Каждый платит сам за себя.

— Какая гнилая философия. Как грабить, так вместе, а как спасаться, так в одиночку? А как же принцип берегового братства, сам погибай, а товарища выручай? — Это я специально их стала троллить. Все пираты смотрели на меня удивлённо.

— Простите, Ваше Величество, но мы впервые слышим о таком принципе. И понятия не имеем, о каком береговом братстве Вы говорите.

— Как не имеете понятия? А ещё пиратами назвались! Вот витальеры, знамя которых вы подняли на своих кораблях, называли себя береговым братством. Значит вы не витальеры?

— Нет, Ваше Величество.

— Зачем тогда присвоили себе их флаг?

— Так сказал сделать Петер Юхансон.

— И где этот прохиндей?

— Он шёл на своей каракке «Морской бык» самым первым. И самым первым пошёл на дно.

— То есть, он был флагманом?

— Да, Ваше Величество.

— Ну что же, пусть теперь с морским дьяволом разбирается, держит ответ. А дьявол будет очень недоволен… Чего так смотрите на меня?

— Почему морской… Дьявол, — капер перекрестился, — будет недоволен?

— Как почему? Ты меня удивляешь! Тебя как зовут?

— Даниил, Ваше Величество.

— Русский?

— Нет. Из литвин я.

— Так вот, Даниил, Юхансон то давно душу дьяволу продал. Он должен был поставлять нечистому души христианские. И обязательно в этом случае контракт заключается, который человек подписывает кровью, своей кровью, либо кровью младенца, убитого перед этим. — Все, кто находился на палубе стали крестится. Я тоже перекрестилась. Потом продолжила. — А в контракте дьявол указывает точное число душ, которые должны быть ему отданы. Но тут в дело вмешалась я. Вернее Господь и пресвятая Богородица, Пречистая Дева Мария, послав меня. Меня ведь Господь любит и Матушка Богородица тоже. Покров её на мне. Об этом все знают, от Москвы и до Роттердама. И Петер соблазнился сокровищами, которые Господь мне указал, где сокрыты, так как, это моё наследство от пращуров моих. И расстреляли мои матросы каракку проклятого Юхансона. А ведь он не должен был сегодня погибнуть. Он ещё должен был жить 13 лет, чёртову дюжину и только потом отправится в ад. Так было по договору с дьяволом. И отправить он должен был собственноручно на смерть, в лапы дьявола тринадцать тысяч невинных христианских душ. И кстати, перед тем как попасть в ад, он должен был и своих дружков-подельников, других пиратов тоже за собой уволочь туда. Не одному же ему в гиене огненной гореть. Да не получилось у него этого.

Я замолчала. Народ шокировано тоже молчал. Только крестились. Капер, с которым я разговаривала побледнел. Потом спросил меня:

— А откуда Пресветлая Королева знает, что Юхансон продал душу диаволу и что именно на таких условиях? Простите, Ваше Величество.

— Как откуда? Пречистая дева Мария, Богородица сказала мне сегодня во сне. И про договор некоего Петера Юхансона с нечистым и сколько душ христианских он собственноручно загубить должен. Сказала, что на пути встретиться мне посланник падшего, что его я должна уничтожить, чтобы сохранить христианские души. Сегодня увидев ваши паруса на горизонте, гадала, это посланник диавола идёт или нет? Только она мне про витальеров ничего не сказала. Почему я и удивилась, увидев красные флаги витальеров и когда мой капитан стал про них рассказывать. А потом услышала от тебя имя Юхансона. И поняла, что Матушка про вас мне говорила. Так что печати дьявола на вас уже есть. И посему не знаю я, что делать с вами. На реях повесить? Чтобы души ваши неприкаянные бродили среди штормовых волн завывая от муки и прося милосердия или отвезти вас в Данциг и сдать епископу для суда церковного, чтобы вас на аутодафе, огнём очистили? Не подскажешь, Даниил, что сделать мне? — Капер молчал. Смотрел на меня глазами, готовыми выскочить на лоб. Заметила, как мои матросы и солдаты, чуть отступили от пиратских капитанов и ощетинились на них ножами, абордажными саблями и мечами. Да, Саша, врать не кули ворочать. Ты хоть понимаешь, что сейчас сказала? Здесь люди к религии и дьявольщине относятся очень серьёзно. За это на кострах жгут. Тоже мне разыграла тут «Чёрную жемчужину» с Джеком-воробьём на пару. Хотя с другой стороны, авантюра с Нибелунгами была более рискованной, но всё прокатило, как по маслу. Ну раз сказала «А», говори «Б». Я повернулась к Пандольфо. — Князь, может ты мне подскажешь, что с ними сделать?

— Погрузить их всех на одну из их каракк или на когг и сжечь там. — Ответил контр-адмирал. Матросы с солдатами одобрительно загалдели.

— На мне нет печати дьявола! — Завопил поляк с окровавленной физиономией. — Я христианин и добрый католик!

— Ну да, только занимаешься разбоем и душегубством. А так да, добрый католик и христианин! — Ответила ему. Среди матросов и солдат раздался смех. — Наверное, это очень богоугодное дело, Станислав? Сам то понял, что сейчас ляпнул?

— Я отмолю грех. Куплю индульгенцию.

— Нет, Станислав. Индульгенция тебе не поможет. Поверь. Даже исповедь и причастие у самого папы Римского тебе не поможет. Метка дьявола никуда не денется. Я знаю. Так что не тешь себя иллюзиями.

— Ваше Величество! — Услышала я вопль. Оглянулась. На меня смотрел Йенсен фон Путбус. А я и забыла, что Богдан его во время сражения вывел на палубу.

— А, князь Рюгенский! Что, Йенсен?

— Я не продавал душу дьяволу!

— Конечно, не продавал. Ты вообще Йенсен белый и пушистый. Настоящий божий агнец. Только тоже, почему-то решил заняться разбоем и воровством чужого добра. Вместе со свои королем Кристианом. А так да. Ты тоже добрый христианин, абсолютно безгрешный. — Кивнула ему. На палубе раздался смех. Я продолжала смотреть на Йенсена. — Знаешь, князь, скажу тебе одно, на будущее. За то, что твой Кристиан, король Дании, Швеции и Норвегии хотел украсть то, что ему не принадлежит, божья кара ляжет на него и на датчан. Не будут даны, норвежцы и шведы счастливы с этим королём. Изгонят его. Назовут кровавым тираном. Ибо много он крови вашей прольёт в безумстве своём. Забудет он супругу свою, венчанную и будет жить открыто во грехе с простолюдинкой, которая в изгнании и закроет ему глаза