"Фантастика 2025-163". Компиляция. Книги 1-21 - И. А. Намор

первых двух батальонов мехбригады и на рассвете предпринял атаку позиций националистов практически без артиллерийской подготовки, но зато несколько южнее предыдущего места наступления. Противник, не ожидавший удара на этом участке, дрогнул и отступил. Наступающие подразделения проникли в город, захватили несколько баррикад и, не получив обещанной им ранее поддержки, стали во второй половине дня готовиться к обороне. Вскоре, подтянув подкрепления, националисты смогли контратаковать. Наши стрелки и танкисты оборонялись до последней возможности, но были вынуждены отступить. Отходить пришлось под сильным огнем противника, в условиях плохой видимости – уже наступила ночь – и сложного рельефа местности. Общие потери бригады составили около восьмидесяти человек. Ровно половина из двадцати остающихся на ходу танков была уничтожена противником, в основном с помощью динамитных шашек и бутылок с горючей смесью, остальные – пришлось оставить при прорыве на соединение с главными силами ввиду отсутствия горючего и боеприпасов…Тем не менее знамя бригады утеряно не было…

…Судьба командира группы комбрига Павлова оставалась неизвестна еще по крайней мере в течение суток…»

3. Виктор Федорчук / Раймон Поль, Vogelhügel (Птичий Холм), в семнадцати километрах южнее Мюнхена, Германия, 25 декабря 1936 года

Накануне прошел снег, но не растаял, как это часто случается в Баварии, а остался лежать белым искристым полотном на полях и холмах. Укутались в белую одежку кроны деревьев перед домом и густой кустарник, разросшийся вдоль выложенных диким камнем дорожек. Очень красиво и безумно трогательно, имея в виду, какой сегодня день.

«Рождество…»

Словно услышав его мысли, где-то неподалеку зазвонили церковные колокола, а еще через мгновение посыпался снег. Большие, пушистые хлопья, искрясь в свете фонарей, медленно опускались на землю скрывая неровности и сглаживая острые углы. Рождество…

– Выпьете с нами? – спросила Вильда.

– Мужчинам, мадам, такие вопросы не задают… – он отвернулся от окна и посмотрел на женщин.

Кадр был… – ни дать, ни взять – рождественская открытка. Немецкая открытка… Впрочем, возможно, и французская или польская….

«Европейская, вот в чем дело!»

Две женщины, блондинка и рыжая, – и, разумеется, обе молодые и красивые – сидят, едва не обнявшись, на изящно выгнувшемся диванчике, придвинутом довольно близко к разожженному камину. В камине на дубовых поленьях с тихим уютным потрескиванием танцует пламя, женщины улыбаются, а в руках у них плоские хрустальные бокалы с шампанским.

«Улыбаются… Улы…»

– Я сейчас! – он опрометью выскочил из гостиной и понесся в свою спальню. В голове звучало только одно: «Не меняйте позу, девочки! Только не меняйте позу!»

Дурдом. Именно так. Взлетел по лестнице, повторяя как заведенный эту вполне идиотскую фразу. Ворвался в спальню, схватил «лейку», брошенную на кровать еще после утренней прогулки. Выскочил обратно в коридор, скатился по лестнице вниз…

– Замрите!

Дамы обернулись к нему, а он выхватил из хаоса обрушившихся на него впечатлений две пары огромных глаз – голубые и зеленые – и нажал на спуск.

– Есть!

– Что есть? – явно недоумевая, спросила Таня.

– Обложка к новой пластинке, – облегченно улыбнулся Виктор. – Рисовать, разумеется, будет художник, но композиция, настроение… Такое не придумаешь!

– О, да! Виктория рассказывала мне, что вы сумасшедший… – с каждой новой встречей Вильда становилась все более шикарной женщиной. Красивой она родилась – «что да, то да» – но школа Кайзерины способна сделать и из болонки львицу.

«Светскую львицу… Или суку, что вернее».

Ведь Вильда скорее волчица, чем мопс… Домашний волк, он все равно волк…

«Закрыли тему!» – приказал он себе, сообразив, на какие глупости его вдруг пробило.

«Тоже мне беллетрист!» – но с другой стороны, амплуа «нервического психопата» освобождало от излишней опеки военной разведки СССР. Им про Виктора было определенно сказано, что он «не в теме», но безобиден, аки агнец, поскольку кроме себя любимого, своих песен и «своей Виктории», ничем больше в жизни не интересуется, хотя и делает вид, что вполне адекватен.

– …вы сумасшедший…

– А я и есть сумасшедший, – сделал страшные глаза Виктор. – Правда, милая?

Очки в очередной раз – как бы сами собой – сползли на кончик носа, и Виктор глянул фирменным взглядом поверх дужки.

– Истинная правда, – «серьезно» подтвердила Татьяна, в последнее время и сама сходившая с ума от этих его «фокусов». – Мне перекреститься?

– Тебе? – словно бы удивился он, входя в роль «жестокого вампира».

Но тут их только начавшуюся игру прервали – Виктор почувствовал движение открывающейся тяжелой двери.

«А жаль, – Виктору, и в самом деле, было жаль. – Могло получиться весьма изящно. Вполне в духе времени – Рождество, снег, вампир… Написать, что ли, сценарий?»

– Ваши газеты, герр Поль.

Теперь он оглянулся… Отслеживать все и вся, ни на мгновение не теряя контроля над ситуацией – даже если пьян, влюблен или умер, становилось второй натурой, точно так же как первой неожиданно оказался «легкий» и словно бы слепленный из противоречивых киношных образов Раймон Поль – поэт и «настоящий француз».

Итак, он услышал тихий шелест открываемой двери, затем скрипнула половица под осторожной ногой…

– Ваши газеты, герр Поль! – В проеме двери с толстой пачкой газет, выложенной, как принято в приличных домах, на серебряный поднос, стоял Гюнтер – старый слуга семьи Шаунбург.

– Наши газеты! – оживилась Татьяна и, «вспорхнув» с изящного венского канапе, бросилась навстречу Гюнтеру.

– Уф! – сказала она через мгновение. – Они же все немецкие!

– Не страшно! – очень «по-бастовски» успокоила ее тоже поднявшаяся на ноги Вильда. – Я с удовольствием вам переведу.

«С кем переспишь, так и заговоришь… Народная мудрость».

– Было б чего переводить… – последние дни пресса не оправдывала затрат времени и энергии на доставку в «Птичий Холм».

Писали о всяких пустяках, но ни из Испании, ни из Праги или Вены никаких важных известий не поступало. И Москва молчала. В прямом и переносном смысле помалкивала: ни официальных заявлений, ни шифровок из ГРУ. Тишина. Покой. Снег…

В Москве, возможно, – и даже, скорее всего – снег лежал давно и надежно. А вот в Испании его – кроме как в горах – днем с огнем не сыщешь. И где-то там, в теплой стране Испании, потерялись, растворившись в тумане неизвестности, Олег, Ольга и Степан, от которых тоже давным-давно – больше месяца – не было известий.

– Ох! – сказала вдруг Вильда, бледнея.

– Что?! – подалась к ней, испуганная этим грудным «ох» Татьяна.

«Надеюсь, не некролог…» – Виктор посмотрел на пачку сигарет, брошенную на сервировочный столик, но решил не «совершать резких движений».

– Тут его очерк…

«Твою мать!»

– Его?

«А эта-то что? Или подыгрывает?»

– Его!

Ну, кто бы сомневался. Его. Очерк. Баста, стало быть, нашего обожаемого очерк. В «Берлинер тагеблатт», очевидно. Свежий, не читаный…

«Опять