Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов

— Прибыла в длительную командировку на Китеж, — улыбнулась собеседница.

Она изменилась: взгляд больше не лучился счастьем и любовью ко всему миру, улыбка стала сдержанной и немного печальной. Но Рам радовался и этому. Жива.

Арора так и не связалась с ним после отъезда из Зелара, да и Костас не пытался её разыскать. Тогда идиллийка была на грани и ему меньше всего хотелось подтолкнуть её к маленькому плоту, цветам и яркому огню посреди озера.

— Командировку? — Костас растерянно моргнул, пытаясь сообразить, какие дела могли привести идиллийского мэра на Китеж.

Хотя… Вряд ли руинам, оставшимся от Зелара, требовался руководитель.

— Корона поручила мне расширение торговых отношений с Китежем, — правильно истолковала его замешательство идиллийка. — И контроль за строительством и введением в эксплуатацию нового купола с идиллийским центром развлечений. На этот раз я руковожу вторжением на вашу планету.

Шутка получилась грустной, но Костас поймал себя на том, что улыбается. То ли потому, что Зара могла шутить на эту тему, то ли потому, что ему нравилась мысль о том, что идиллийка теперь какое-то время проведёт на Китеже.

— Самая приятная экспансия в истории человечества, — искренне сказал он. — Могу поспорить, что каждый житель нашей планеты сочтёт своим долгом встретиться с захватчиками лицом к лицу.

— Вы можете стать первым героем, — сообщила идиллийка и на экране высветились координаты.

Одеваясь, Костас побил все уставные нормативы.

— За старшего! — привычно бросил он «танцору», выскакивая за дверь.

Арора звонила ему прямо из космопорта, где Рам и застал идиллийку на одной из посадочных площадок. Зара сидела на бронеколпаке деактивированного «Октопуса», автоматической огневой точки со снятым вооружением, наблюдая за разгрузкой шаттла.

«Октопус» — как и множество его собратьев — установили с началом войны между Доминионом и Союзом, когда войска Китежа были приведены в полную боевую готовность на случай, если одна из сторон решит расширить зону боевых действий. Тогда такой сценарий казался весьма вероятным, особенно со стороны Доминиона. Теперь же огневые точки потихоньку демонтировали, увозя обратно на склады.

Странное соседство: идиллийка и оружие. Странное и неправильное. Контраст усиливала одежда Ароры — как всегда красивая и не слишком практичная в условиях Китежа. Тут больше пригодился бы комбинезон из «умной ткани» с подогревом — город под куполом не мог похвастаться жарой. Даже в жилых секторах температура на «улицах» не поднималась выше пятнадцати градусов, а уж на посадочных площадках космопорта не доходило и до десяти.

Зара куталась в тёплый плед, очевидно, одолженный кем-то из служащих космопорта, и с детским удивлением на лице рассматривала пар от собственного дыхания.

Стоило китежцу приблизиться, как идиллийка вздрогнула и повернула голову. При виде Костаса она заметно расслабилась, а на губах Ароры появилась тень былой счастливой улыбки.

— Оделись вы не по погоде, — заметил Костас.

Перемены, произошедшие с Аророй, вызывали у полковника закономерное чувство вины.

— Парадокс, — вздохнула идиллийка. — Я так много читала о вашей планете, экономических отношениях, особенностях сельского хозяйства и продовольственных нуждах, что средняя температура в жилых куполах просто вылетела из головы. Оно и к лучшему: я заказала принятую у вашего народа тёплую верхнюю одежду. Это ведь будет уважительно — носить то, что принято в вашей культуре?

— Лучше оставайтесь собой, госпожа Зара, — сказал Рам, снимая бушлат и накидывая на плечи идиллийке. — На своих мы насмотрелись вволю.

Для него, коренного китежца, остаться при температуре в плюс пять градусов одетым в полевой комплект с термобельём, вовсе не казалось дискомфортным.

Идиллийка благодарно улыбнулась и подвинулась, освобождая место рядом с собой на пледе. Костас уселся на нагретое её теплом место.

Какое-то время они молча наблюдали за разгрузкой шаттла. Вокруг суетился обильно увешанный ювелирными изделиями эдемец, на ломаном эсперанто громогласно выражая негодование темпами работ. Операторы погрузчиков лениво отругивались, из-за чего эдемец ярился всё больше и больше, под конец сорвавшись на ультразвук. У Костаса мелькнула мысль о том, что подобная сцена немыслима на Идиллии.

— Знаете, почему я получила это назначение? — спросила Арора, не сводя взгляда с вопящего эдемца.

— Вы прекрасный управленец, — предположил Костас.

— У нас много хороших управленцев, — покачала головой Зара, — но мало тех, кто способен жить и работать среди чужаков. Одно дело — обучиться вести с вами дела и принимать у себя, а другое — покинуть Идиллию и жить в вашем мире. В вечном недоверии, злости, жестокости, зависти и недовольстве своим местом. Для большинства из нас это невыносимо, потому идиллийцы не часто покидают родную планету надолго. И мало кто делает это больше одного раза.

Костас понимал, о чём она говорит. Идиллийцы жили в своём мире, утопическом с точки зрения обитателей других планет, но тем не менее реальном. Мире, созданном кропотливым трудом предыдущих поколений идиллийцев, подаривших своим детям идеальное общество. Но абсолютно не приспособленное к существованию в окружающей реальности, где сильный всегда готов подмять под себя, а то и вовсе сожрать слабого.

— Тогда почему вы тут? — прямо спросил Костас.

Ему казалось, что Арора ещё долго не захочет видеть инопланетников, не то что покидать Идиллию.

— Сложный вопрос, — всё также не глядя на него ответила Зара. — После всего, что случилось в Зеларе, я вдруг осознала, насколько хрупок мой мир. Глядя на сородичей, я испытываю страх, потому что помню, что с ними может случиться. Это так мучительно — ощущать себя бессильной, знать, что все твои труды могут обратиться в пепел…

Костас молча слушал. Перед глазами встал Зелар — таким, каким он его видел в последний раз: серо-чёрно-коричневое месиво, затянутое дымом пожаров. Зримое олицетворение того, что сейчас творилось в душе Ароры, потерявшей практически всё: любимого человека и родной город, который она называла «дитя души».

— Со мной рядом теперь больно, — странные для постороннего слова Костас понял и без пояснений. — Я не могу видеть даже соуль. Он вернулся и обнаружил руины вместо дома, известие о смерти и меня…

Арора сжалась и плотнее укуталась, но Рам не был уверен, что дело в холоде.

— Я расторгла то, что у вас принято называть браком, — продолжила странную исповедь идиллийка. — Не хочу, чтобы он жил в боли, которую не в силах утолить. Никто не в силах. Это как незаживающая рана. Мне казалось, что «поцелуй вечности» — единственный способ избавиться от боли, но кое-кто меня переубедил.

— Кто? — тихо спросил Костас.

Арора сейчас напоминала ему Дану в первые дни после гибели отца — такой же сгусток душевной боли. Раму очень хотелось обнять