Эпифания Длинного Солнца - Джин Родман Вулф

– Оскалил зубы.

– А отчего сделал это, не знаешь… но, может быть, знаю я. Не хочешь ли ты сказать, что мы стреляли в ваших из-за твоей гримасы? В тебя самого не выстрелили ни разу.

– Эр, увидев ее, закричала. Тогда в нее выстрелили. Мы попытались отнять оружие, чтоб прекратить стрельбу.

Абанча, придвинувшись ближе, сощурилась, воззрилась на него сверху вниз.

– Закричала, увидев твою гримасу? Большинство в это не поверило бы, но я, пожалуй, поверю, и генералиссима Сийюф, возможно, тоже. Давай-ка посмотрим, сумеешь ли ты скорчить такую же рожу сейчас.

– Попробую, – согласился Шкиехаан и постарался изобразить на лице тот же оскал.

О возвращении младшей из женщин возвестил щелчок каблуков. Как только Абанча повернулась к ней, младшая продемонстрировала обрывок хлопчатобумажной простыни, которым явно протирали нечто замасленное.

– Вот, твое превосходительство. Подойдет?

Абанча отрицательно покачала головой.

– Неси его комбинезон. Еще раздобудь зимнюю нательную рубашку, одеяло и возьми у поваров что-нибудь из провизии, годящейся, чтобы поесть в седле.

С этим она вновь повернулась к Шкиехаану.

– Прекрати скалиться: от этого губа кровоточит сильней. По словам Зирки, ты прибыл сюда в поисках виронца, мужчины, и назвал его имя. По-моему, это имя я слышала накануне вечером. Назови его снова, мне лично.

– Чистик, – ответил Шкиехаан. – Его имя – Чистик.

Рука сержанта Песка шевельнулась и вдруг ударила по полу Великого Мантейона с такой силой, что мозаика дала трещину.

– Э-э! – предостерегающе вскрикнула Синель.

– Не бойсь, – откликнулся Чистик, – просто статики малость. Исправил уже.

– Ах, видел бы все это патера Устрица! – донесся незнакомый голос откуда-то сзади. – Как он расстроится, услышав, что пропустил!

– И Его Высокопреосвященство тоже, – пробормотала майтера Мята. – Что ж, сам виноват: зачем вернулся во Дворец… если это можно счесть за вину? Уж мы-то с исполнением наказов Паса определенно медлить не станем, да Его Высокопреосвященство и сам бы этого не одобрил. Скажи, Чистик, ты точно не видел Паса? В самом деле не видел?

– Нет, майтера, не видел, – подтвердил Чистик, не распрямив спины и даже не оторвав взгляда от работы. – Но все вот это он мне каким-то манером показал… видать, сразу после разговора с тобой… – И тут его осенило. – А хочешь, майтера, послушать, что мне сейчас пришло в голову?

– Конечно, и еще как!

– Сдается мне, все дело в том, что ты обет свой сдержала. До этого он небось про себя думал, стоим ли мы такой уймы хлопот, сомневался… Погоди минутку, тут в спонтанном еще кое-что подтянуть надо.

Покончив с последним контактом, Чистик откинулся назад и с облегчением распрямил занывшую спину.

– Патера, ты мне одну из тех священных лампад не притащишь? Сейчас света больше понадобится.

Наковальня поспешил к лампадам.

– Патера Устрица надеется нанять арманекрон, чтоб отвезти тело патеры обратно, к нам в мантейон. – Как выяснилось, незнакомый голос за спиной принадлежал юной, очень даже симпатичной сибилле. – Майтера предупреждала, что везде будет закрыто, но патера ответил: к его приходу, дескать, откроют, а если нет, он подождет. А мне майтера призналась, что ее так и подмывало попросить Его Высокомудрие о разрешении устроить последнее жертвоприношение патеры прямо здесь, в Великом Мантейоне, раз уж ему выпало подняться в Майнфрейм отсюда… но верующие из нашего квартала ни за что бы не…

Тут рядом с Чистиком опустился на колени вернувшийся Наковальня.

– Достаточно? Если света потребуется еще больше, я удлиню фитилек.

С этими словами он поднял повыше увенчанный язычком пламени шар из резного хрусталя.

– Хватит, козырно, – ответил Чистик и аккуратно вставил острие ножа в черепную коробку сержанта. – И место вижу, и реестр, а больше мне ничего и не надо. Теперь захлопнитесь все. Подумать требуется.

Перейдя на шепот, он повел отсчет, и Песок, заставив майтеру Мяту вздрогнуть от неожиданности, заговорил:

– Вэ-пятьдесят восемь, ноль; вэ-пятьдесят восемь, один; вэ-пятьдесят девять, ноль; вэ-пятьдесят девять, один…

– Входные параметры для сопроцессора спонтанных реакций, – благоговейным шепотом пояснил Наковальня, – и он их… деблокирует!

– Поверить не могу, – видя, что Чистик словно бы ничего не слышит, зашептала младшая из сибилл с Кирпичной, – что ваша майтера… то есть бывшая, да… что эта Молибден с тем солдатом решили проделать все то же! Где они собираются покупать эти самые штуки… сопроцессоры?

– Все это придется изготовить, майтера, – объяснил Наковальня, – и я непременно им помогу.

Майтера Мята шикнула на обоих, а Чистик спрятал засапожник в высокий башмак.

– Не кипятись, майтера. С ним все в порядке. Просто он этого пока что не понял.

Песок, как по команде, поднял голову и огляделся.

– Держи вот так, – велел ему Чистик. – Мне еще теменную пластину на место ставить. Ну, как оно там, в Майнфрейме?

Резкому «хлоп-хлоп-хлоп» иглострела вторил утробный, яростный рык, новые выстрелы, гулкое «бах» пулевого ружья, а затем высоко на клиросе с треском разбилось об пол нефритовое изваяние Тартара, рухнувшее с постамента.

– Тепло ли в нем? – осведомилась Абанча, глядя, как Шкиехаан натягивает летный комбинезон.

Теперь улыбнуться оказалось проще простого.

– Порой не так тепло, как хотелось бы.

– Тогда лучше надень сверху нательную рубашку. Она шерстяная и, должно быть, намного теплее этой одежки. А когда сядешь на лошадь, закутаешься в одеяло. Верхом ездить умеешь? – полюбопытствовала Абанча, щупая кобуру с иглострелом.

– Ни разу не пробовал.

– Это хорошо. Глядишь, от смерти спасет.

Снаружи, на пронизывающем ветру, ждали двое бородачей с парой норовистых лошадей в поводу.

– Вот эта – моя, – пояснила Абанча, к немалому облегчению Шкиехаана, указав на самую крупную, – а другая – тебе. Давай посмотрим, как в седло сядешь.

Наблюдала она за ним добрых пять минут. Бородачи с трудом сдерживали смех.

– Действительно не умеешь, либо ты – величайший из лицедеев, – наконец рассудила Абанча и велела бородачам прийти Шкиехаану на помощь.

Как только его подсадили на лошадиную спину, сама она взлетела в седло привычно, одним прыжком, словно по волшебству.

– Ну а теперь позволь кое-что объяснить, – продолжила она, нацелив на Шкиехаана указательный палец. – До города две лиги езды, и на полпути ты, возможно, решишь, что сбежать легче легкого: ударить лошадь под брюхо пятками, и готово.

– Нет. Вовсе нет, – покачав головой, заверил ее Шкиехаан.

– Можно бы пристегнуть твои цепи к седлу, как к опоре шатра, но если ты на скаку упадешь, лошадь, скорее всего, разобьет тебя о кочки, а лишиться пленного не хотелось бы. Поэтому слушай. Пустишь лошадь в галоп – вылетишь из седла и, возможно, погибнешь. А если останешься жив, я изловлю тебя, и ты пожалеешь, что не погиб. После не говори, что тебя не предупреждали.

Стоило ей хлестнуть свою лошадь ее же собственными ремнями управления, та зашагала вперед, да с такой скоростью, какой Шкиехаану и в голову не пришло бы от нее требовать.

– Я не поеду быстрее, чем ты, – пообещал он.

Какое-то время ему казалось, что он никуда не поедет вовсе, но тут…

– Хоп! – крикнул один из бородачей, ударив лошадь чем-то, издавшим резкий хлопок.

Казалось, Шкиехаана подхватил, понес вперед сильнейший ураган во