Фантастика 2025-57 - Елена Артемова

— Куда, — охранник явно не ожидал такой прыти, потому что запоздало бросился за мной. Фыра радостно скакала, а Мамбов уже в открытую ржал, видя мою перекошенную морду.

— Вискас, сукин сын! Ты где спрятался, каналья? — заорал я, прикидывая, где именно может находиться «офис» этого воротилы игорного бизнеса.

— Ваше сиятельство! — дверь прямо напротив лестницы распахнулась, и оттуда выскочил Вискас. Он прямо-таки сиял от радости и удовольствия. — Какое бесконечное счастье, наконец-то, видеть вас снова! — завопил он.

Одновременно с ним до меня добежал охранник и теперь переводил изумлённый взгляд с меня на Вискаса и обратно.

— А-а-а, — протянул он, указывая на меня пальцем.

— Вот этого уволь, он совершенно не справляется со своими обязанностями. — Махнул я в сторону горе-охранничка и повернулся к Петрову. — Показывай, что ты здесь наделал.

— Конечно-конечно, — закивал Вискас, делая усиленные знаки охраннику исчезнуть, маша рукой у себя за спиной. — Пройдёмте, я вам всё сейчас покажу. Фырочка, ты же дорогу к кухне знаешь? Там тебя всегда ждут вкусняшки, — проворковал он радостной рыси. Фыра подбежала к нему, ткнула башкой в бедро, да так, что Вискас чуть не свалился, и ускакала в сторону кухни. — Гости только-только начали подъезжать. Сегодня большая игра намечается. — Сказал он мне, понизив голос.

— Играть мы точно не будем, — я покачал головой. — Олег, ты не против пройтись, осмотреться?

— Нет-нет, продолжай, — Мамбов, похоже, веселился не хуже Фыры.

Вискас же побежал впереди меня, показывая и скороговоркой рассказывая, что он здесь сделал и какие нововведения ввёл в своём детище. Здесь всё было гораздо продуманнее, чем у Леднёва. А чары, обеспечивающие приток воздуха в комнате для большой игры, Гриша явно у Вискаса подглядел. Мамбов не отставал от меня. Ничего не говорил, только хмыкал. Шли мы в направлении большого зала, где, стояло по периметру несколько столов, в том числе и рулетка. А в центре располагались столики, вокруг сцены.

На сцене стояла незнакомая мне девушка, очередная протеже Жу-Жу. Вместо украденной Сусликовым Катюши. Когда Вискас поведал об этой печальной истории, Мамбов прикусил согнутый указательный палец. Я же долго смотрел на Петрова, а потом махнул рукой. Ладно. Пусть я помню всё совсем не так, но… ладно. Пела, кстати, девушка хорошо. Да и сама была ничего так. Столики постепенно начали заполняться хорошо одетыми людьми. Мы в своей простой одежде выглядели здесь не к месту.

Я кивнул на выход, и уже сделал шаг в ту сторону, как вдруг послышался нарастающий гул. Нахмурившись, я обернулся. Гул становился всё сильнее. Он уже заставил певицу прерваться, и нервно оглядываться по сторонам. И тут гул стих, раздался громкий щелчок, а пол заметно дрогнул. Наибольший толчок пришёлся по сцене, это стало понятно, потому что девушка едва устояла на ногах, а потом взвизгнула и начала быстро спускаться в зал.

А на сцене тем временем начало разворачиваться окно портала.

— Это ещё, что за? Прорыв? Здесь? — я бросил сумку на пол. В моих руках засветились ядовитой зеленью меч с кинжалом, и я бросился к сцене. Мамбов ругнулся и устремился за мной, на ходу призывая дар.

И тут из марева портала выскочил невысокий оборванный и изрядно заросший мужик. У него на руках были надеты обрывки кандалов. А ещё он был босиком.

— Свобода! У меня получилось! — заорал он и остановился, оглядывая зал. Я к этому моменту уже убрал мечи во все глаза глядя на это чучело. — А куда я попал? — спросило чучело растерянно.

Портал у него за спиной продолжал светиться, по нему прошли колебания, и через несколько секунд выскочила ещё одна фигура в военной форме.

— А ну, стой, гнида! Стой, не доводи до смертоубийства!

Портал за спиной у военного захлопнулся. Парень бросился к беглецу, но тот отмер и рванул со сцены с приличной скоростью. Военный побежал за ним. Всё это происходило в полной тишине. Сидящие за столами люди смотрели на разворачивающееся перед ними зрелище, приоткрыв рот.

На что надеялся убегающий со всех ног, мне понятно не было. Ясно же, что далеко не убежит, потому что для этого нужно ещё на улицу выбраться. А на улице сейчас зима, снег лежит. Мне даже интересно стало, как далеко он в своих обносках и босиком убежит.

Беглец метнулся сначала в одну сторону, потом в другую. Заметив, что именно в том месте, где мы с Мамбовым стояли, проход был наиболее широкий, этот крендель поскакал прямо на нас. Он явно рассчитывал проскочить мимо, но я весьма ловко выставил ногу, делая подсечку. Беглец запнулся и растянулся у моих ног.

— Попался гад! — военный так резво догонял, что не сумел вовремя затормозить, споткнулся об распластавшегося на полу беглеца и рухнул прямо на него, вышибив из бедолаги дух.

Я шагнул к этой парочке присматриваясь. Фуражка, которая не давала мне рассмотреть лица военного, слетела и покатилась по полу. Присев на корточки, я протянул.

— То-то думаю, голос знакомый. — Я не без удовольствия рассматривал обоих.

— Ты бы слез со своего арестованного, что ли, — протянул Мамбов. — Ты же, лось здоровый его сейчас раздавишь.

— Нет, чтобы руку подать, — буркнул военный. — Всё бы вам зубоскалить.

— Вставай, — я поднялся и протянул ему здоровую руку. — И скажи мне, друг мой, Чижиков. Тебя в это заведение магнитом притягивает? Как ты умудрился сюда непонятно откуда телепортироваться, гоняясь за каким-то чучелом, в то время как у тебя дома беременная жена места себе не находит?

— Да-да, Марк, мне тоже охота это услышать, — подтвердил Мамбов. — И что это за опасный преступник, что его в кандалах держали, которые как минимум для драконов предназначены?

— Это долгая история, — проговорил Чижиков.

— А мы никуда не торопимся. Сейчас твой трофей куда-нибудь определим, и пойдём в кабинет побеседуем.

Глава 3

— Господа, недоразумение разрешилось, представление сейчас продолжится, — вышел вперёд Вискас, подняв руки вверх. — За проявленные неудобства вам всем сейчас преподнесут по бокалу шампанского за счёт заведения.

Его предложение было вызвано одобрительным гулом. По мне, так господа слишком напуганными и вообще недовольными не выглядели. И вообще, многие приняли творимое Чижиковым и его каторжником безобразия за часть представления. Чуть аплодировать не начали,