Поделись своей правдой - Алексей Евгеньевич Аберемко

А мужичок в ответ:

– А я говорю – дебил! От твоей адской машинки вообще набекрень станут. И так себя не помнит.

– Его от нормальной еды не поносит. У всех туристов минимум три дня диареи, а этот сразу привык.

– И что?

– Может, его готовили.

– К чему? Печёную репу жрать? Не смеши. Задолбал своей шпиономанией. Дай мне его в ученики. Изуродовать завсегда успеешь.

Только тут мужчины повернулись ко мне. Леший спросил:

– Ну что, вспомнил что-нибудь?

Прямо, как тогда. Только тогда я не боялся. За спиной не маячили поцарапанные братья. И клетки тогда были пустыми. Теперь в двух из них сидели Гамлет и Крис. Они, как заворожённые смотрели одну сторону. Там сидел на стуле парень, которого я не знал. Он был спокоен. Глаза смотрели… никуда не смотрели. Глаза остекленели. Изо рта на подбородок, а потом на майку потянулся ручеёк жёлтой пены.

Горбатый широкоплечий карлик в белом, как у Лешего халате с провалившейся переносицей на морщинистом лице и копной рыжих волос под медицинской шапочкой отстегнул ремни. Руки парня безвольно упали вдоль стула. Карлик подставил табурет, взобрался на него и высвободил голову туриста из колпака. Лилипут спрыгнул, потянул непомерно длинной, покрытой рыжей шерстью рукой парня к себе и взвалил на спину и не по росту легко понёс к пустой клетке. Аккуратно уложил. Закрыл дверцу на висячий замок ключом со связки на поясе.

Все, находившиеся в комнате не сговариваясь наблюдали за карликом. Леший спокойно, братья Потаповы жались друг к другу и суеверно крестились. Глаза Гамлета горели гневом. Крис тихонько всхлипывала. Лицо её распухло от слёз – давно не успокаивалась.

Когда квадратный медбрат закончил, повернулся к Лешему и улыбнулся огромным, от уха до уха ртом. Меня аж передёрнуло от омерзения. Хозяин кивнул, карлик взял свою табуретку и тихо уселся в уголке. Тело в клетке забилось в судорогах. Живой! А я уж… Гамлет облегченно опустил плечи, а Крис зашлась рыданиями.

Кузьма несмело пробасил:

– Леший, мы это… привели. Можно того… пойдём уже?

Хозяин царственным жестом отпустил конвой. Гамлет тоже повернул голову в нашу сторону. Его взгляд зацепился за меня:

– Припёрся, уёбище?! Смотри, что они со Тимом сделали! Фашисты! Ублюдки! Вит! Если в тебе осталось что-то человеческое, набери полицию. Или ты с ними заодно?! У вас здесь что, секта?

Леший пододвинул тяжелый стул к клетке. От звука металла по кафелю, по спине пробежала неприятная дрожь. Все звуки, кроме судорожных всхлипов Крис, затихли. Доктор сел. Пристально посмотрел на Гамлета. Память вернула ощущение от этого взгляда. Я поёжился. Гамлет оказался покрепче. Он резко кинулся к решётке и вытянул руку, силясь ухватить мучителя. Рука пролетела в паре сантиметров от неподвижного лица. Видно, за долгие годы место установки стула было чётко выверено в зависимости от длины рук благодарных новых жителей Москвы.

– Тварь! – снова взорвался Гамлет. – Я всё равно доберусь до тебя!

Он стал руками расшатывать прутья, биться в них плечом, пытаться оторвать замок дверцы. Через некоторое время, поняв тщетность попыток, сел в угол клетки, зло посмотрел исподлобья на меня и уронил голову на скрещенные на коленях руки.

– Ну вот и хорошо, – удовлетворённо произнёс Леший, – а теперь поговорим, как разумные люди. Ничего плохого с вашим другом я не делал. Я ему помог. Выжег ту дрянь, которую вставляют при рождении. Даже не спрашивая, хотел он этого или нет. Ты думаешь, что живёшь? Ни-хре-на! Всё что с тобой, да и со всяким горожанином происходит, запрограммировано на чипе. Кушаешь сформированную принтером массу, а он подсказывает, какой вкус. Смотришь фильм, заставляет в одних местах смеяться, а в других плакать. Чип запускает анаболизм или катаболизм в зависимости от запрограммированных ситуаций. Поступил сигнал от алкошопфера – получай опьянение. Думаешь, люди перестали пить лекарства от того, что здоровее стали? Просто лекарства синтезируются внутри организма. Только у стариков чип этот отключается. Зачем поддерживать никому не нужное существование? Вы в городах начинаете жить настоящей жизнью, когда приближаетесь к смерти. А тут я даю возможность стать самим собой.

Гамлет поднял голову и посмотрел на Лешего, кивнул на подёргивающегося в углу клетки Стива:

– А ты у него спросил, нужна ему эта возможность?

– Не спросил, – легко согласился Леший. И у тебя не собираюсь спрашивать. Ты ещё под действием чипа. Нужно время, чтобы осознать преимущества свободы. Да, выдерживают не все. Но ты не прав, выбор есть. Я не всем выжигаю схему. Это действительно опасно для здоровья. Те, кто добровольно принимает нормальную жизнь, ею и живут. Постепенно, без сигналов из Системы, зависимость от чипа проходит. В Москве рабов нет. Здесь все счастливы. Вон, у своего старого знакомца спроси.

Леший повернулся в мою сторону:

– Как, Виталий Алексеевич, плохо Вам в Москве живётся?

А я не знал, что сказать и что делать. Решил говорить правду. Правду всегда легче говорить – не запутаешься.

– Нормально, – говорю, – живётся. Точнее, жилось. Теперь я папку с мамкой вспомнил. И друзей вспомнил, – кивнул на Гамлета. Тот хотел что-то сказать, но промолчал, – домой теперь пойду, там волнуются. И пацанов отпустите, раз не хотят оставаться.

– Только пацанов? – уточнил Леший. – А девчонку?

– Крис свой пацан. Не цепляйтесь к словам.

Леший улыбнулся. Недобро так улыбнулся. И своим змеиным взглядом вперился мне в глаза:

– Нет такого правила, чтобы туристов отпускать! Их на путь истинный наставить нужно?

Тут меня взорвало:

А кто этот путь выдумал? Ты?

Я и не заметил, что назвал Лешего на «ты», как равного, но остановить меня было уже сложно. Будь, что будет. Накипело.

– Староста говорит, что Москва – свободный город. И отец Рифат на проповедях вещает, что вера в любого бога праведна, если искренняя. Кто же придумал, что турист не может быть туристом. Ты сам? Только от того, что человек пришёл из города, ему мозги электричеством выжигают.

Я указал рукой на стул. Леший проследил мой жест. На лице отразилось непонимание. Потом он схватился за свою лысину и так искренне захохотал, что даже Крис перестала плакать, а карлик опасливо привстал со скамеечки. Я был в шоке: никогда бы не подумал, что эта мрачная сущность умеет смеяться. Немного успокоившись, Леший смог говорить:

– Так ты решил, что это электрический стул, древнее орудие казни?

– А что. Вон колпак…

Леший подошёл к стулу и развернул наголовник, чтобы я мог увидеть внутренности: