Голова на колесиках - Игорь Александрович Шенгальц

«В отсеке номер 7 корпуса находится предмет. Предположительно, карта-памяти».

Вот оно! Я совсем забыл про флешку, которую подобрал тогда в коридоре, и даже не пытался проверить, что за информация на ней находится. Я не посчитал ее ценным предметом, лишь сунул автоматически в один из «карманов» — отсек номер семь, и тут же забыл о ее существовании.

Но другие посчитали, что предмет все еще находится где-то в гостевом доме, и предпочли стереть его с лица уровня вместе со всеми обитателями, чтобы уничтожить предмет наверняка. С их-то возможностями они могли бы вытащить меня за манипулятор и подвесить у крыльца, но решили поступить иначе.

Кто они? Этого я не знал.

Но теперь для всех я был мертв, а флешка — уничтожена.

И какое-то время они так и будут думать. Значит, мне срочно нужно поменять личину или спрятаться где-то. Вот только где? Друзей и знакомых у меня нет. Мест, где я мог бы пересидеть несколько дней — тоже.

Да и с личиной все не просто. В прошлом было бы легче: наклеить усы, загримироваться, в крайнем случае, обратиться к пластическому хирургу. Отпечатки пальцев в обычной жизни не проверяют. А уж набор фальшивых паспортов у меня имелся на все случаи жизни, как и кредитные карты на несуществующие фамилии, наличка в ячейках и тайниках, оружие и прочие нужные вещи.

Нет, я не был спецагентом, а лишь обычным миллиардером, но иметь запасные варианты нужно было обязательно… просто так, на всякий случай.

Тогда случай не представился, а сейчас… сейчас, я был гол как сокол. И куда деваться, совершенно не знал.

— Эй, тварь железная! Какого хрена ты опять здесь⁇! — кажется, это мне. В голосе было столько ненависти, что я запоздало завертелся по сторонам, пытаясь разглядеть того, кто ко мне обращался.

Сам того не понимая, я двигался по вчерашнему рабочему графику и подкатил к школьному спортзалу, в котором примерно сутки назад наводил уборку. И где встретился с детками, которых упек за решетку.

Как раз сейчас напротив меня стоял один из них — Ржа, кажется. И был он разгневан донельзя.

Остальные неспешно подходили, встав широким полукругом.

Взгляды у компашки были весьма недобрыми.

— Че молчишь, консерва? — мелкий накручивал себя, как мог. В руке у него уже сверкнул нож.

Но не будет же он столь глуп, чтобы дважды совершить одну и ту же ошибку? Ножем меня не взять, это понятно.

Ржа с гортанным выкриком прыгнул вперед и чиркнул меня по передней части корпуса. Нож не выдержал и сломался, порезав при этом руку парня.

— А-а-а-! — завопил он. — Да я тебя!..

— Остынь, Ржа! — вперед шагнул тот второй парень, имени которого в прошлый раз я не узнал, но он явно был главным среди подростков. — И не тупи! Как ты думаешь, почему ты снова здесь на улице, а не в интернате или не в колонии?

— Почему, мля? — рыжий прыгал, баюкая руку. — Потому что менты на нас доказухи не нашли? Вот и пришлось выпустить.

— Им не нужны доказательства, у них была видеофиксация. Этого хватило бы, чтобы всех нас отправили туда, откуда не возвращаются прежними. Слыхал про «подавители» и «обучатели»?

— Слыхал, — Ржа все равно не понимал, — и что с того?

— Выпустить нас могли лишь по одной причине. Заявитель отозвал свое сообщение о совершении преступления.

— Так он отозвал, получается? Да, Чук? — рыжий посмотрел на меня по-новому, с любопытством.

— Получается, так, — подтвердил высокий парень, — более того, за отзыв положен штраф. Так что этот крио понес из-за нас финансовые потери. Бабки потерял, короче говоря…

Кто-то из ребят присвистнул, еще кто-то выматерился вполголоса.

— И на сколько тебя штрафанули, консерва? — уже без злобы спросил Ржа, подойдя ко мне чуть ближе. — На пять рублев?

— Почти, — скрывать мне было нечего, — двести рублей за вызов и пять тысяч — за отзыв заявления. Итого, пять тысяч двести рублей. К выплате в течении десяти дней. И еще меня с работы уволили, потому что из-за штрафа мэрия понизила мой личный рейтинг до отрицательного.

Вот теперь загомонили все вокруг. Гневно и с ненавистью — по отношению к властям, с сочувствием — ко мне. Они не были закоренелыми преступниками, жизнь толкнула их на этот путь, с рождения сделав «отказниками», а после научив воровать и крутиться. Но в первую очередь они были детьми. А дети всегда за справедливость!

— Гады! Сволочи!

— Пять тыщь, да где такие деньги взять? Тут половину уровня потряси, столько не вытрясешь!

— И всего десять дней на сборы! А потом что?

— А потом коллекторы…

— У-у-у-у! Жесть! Они его выпотрошат!

— Так это он за нас всех встрял, получается? Скажи, Чук?

Высокий парень, которого, получается, звали Чук — как в старом рассказе Аркадия Гайдара, поднял правую руку со сжатым кулаком вверх, призывая к общему вниманию.

Но перед тем, как обратиться к обществу, он подошел ко мне и спросил:

— Зачем «SOS» жал? Не знал последствий?

— Откуда мне, я ведь свежеразмороженный, сто лет проспал и вот, проснулся…

Тогда Чук слегка отодвинулся от меня, и вокруг него тут же сгрудилась вся банда, от мала до велика. Ему буквально заглядывали в рот, и я видел, что авторитет этого парня непоколебим. Как он скажет, так и будет.

Но Чук не зря стал лидером, он умел отличать правду от лжи и поверил мне.

— Этот пацан, — начал он, но некоторые засмеялись, и Чук посерьезнел лицом: — да, это правильный пацан, хоть и в теле древнего робота. Что отличает правильного пацана от всех остальных?

— Правильный пацан всегда за правду! — как вызубренную наизусть присягу, выпалил Ржа.

У других тоже отскакивало от зубов. Они подхватили:

— Правильный пацан не даст в обиду своего младшего!

— Правильный пацан — не ссыкло!

— Правильный пацан всегда обоснует!

— Правильный пацан всегда за своих!

Чук дождался момента, когда голоса поутихли, и утвердительно произнес:

— Вот! Вы все тут правильные пацаны, и сами все объяснили. Этот крио ошибся — такое бывает. Он случайно нажал кнопку «SOS» и вызвал ментов. Но когда он понял свою ошибку, то не пожалел никаких денег и даже, возможно, своей жизни, чтобы вытащить всех нас! Это правильный пацан! Если кто против,