Марс Экспресс. Тэм - Седрик Деготтекс

Она не может подняться.

Она не может говорить.

И то, что начинает ее медленно пожирать, в то время как Карлос, голос которого она даже не слышит, встает рядом с ней с недоумевающим взглядом, – она узнает это чувство и борется с ним изо всех сил, – это ярость. Ярость, которая смешивается с разочарованием от того, что, если бы не преследующее ее лицо Тэм, она бы без раздумий все бросила.

– Что случилось? – спрашивает Карлос, у него встревоженный вид.

Алин открывает рот, но из него не выходит ни звука. Она закрывает глаза, сжимает кулаки. Находит в своей ярости достаточно сил, чтобы ответить.

– Случилось то, чего я до сих пор не осознавала… – Она смотрит ему в глаза и понимает, что сейчас заплачет. – Мой лучший друг – оказывается, тот еще ублюдок.

Он застывает на месте.

И она наносит ему прямой удар в челюсть.

8

Порог

– Что с тобой такое, черт возьми?! – хрипит Карлос, в то время как Алин прижимает его к полу, надавив локтем на горло.

Свободной рукой она активирует настенный экран в каюте, мысленно подключает к нему свой интерфейс, затем, задыхаясь от ярости, которую тщетно пытается сдержать, выводит на него сообщение Кэрол. Оно тут же загорается на нем заглавными буквами:

«КАРЛОС МЕНЯ УДАРИЛ. Я БЕРЕМЕННА. МНЕ СТРАШНО».

– Что мне с этим делать, а? – выплевывает она и чувствует, как по щекам текут слезы, капая на растерянное лицо Карлоса. – Что мне делать, сволочь?

Он кривит мокрые от слюны губы, и она осознает, что ее рука мешает ему ответить, но ничего не может с собой поделать: гнев слишком силен, и она продолжает давить ему на трахею.

– И давно ты так забавляешься, избивая всех вокруг? Или это убийства во время операций так тебя вдохновили? Зачем? – кричит она.

В ту же секунду она отпускает его и, усевшись на пол посреди каюты, принимается плакать, выпуская все накопившееся напряжение с момента драки в тату-салоне: из-за стресса от обмана начальства, из-за паники в результате выходки Изис, из-за страданий Тэм и больше всего – из-за невыносимой травмы, которую нанес ей Карлос.

– Один раз… – бормочет он и садится, его рвет желчью. – Это было всего один раз, и я до сих пор не понимаю, почему я это сделал… – шепчет он и протягивает ладонь к фляге, которая выпала у него из рук при падении.

– Но ты смог, урод! – рявкает Алин, даже не поднимая головы. – Но ты смог… – Она внезапно перестает плакать. – Значит, поэтому тебе нужно столько денег… – тихо говорит она. – Тебе нужны деньги на дорогих адвокатов, чтобы они вытащили тебя из дерьма…

Она встает, подходит к нему, возвышаясь над ним во весь рост. Ему хватает ума не шевелиться.

– А Кэрол? Что ты теперь собираешься с ней делать? Натравить на нее адвокатов Джендала?

– Нет… – тут же отвечает он. – Нет, я не желаю ей ничего плохого…

Алин широко раскрывает глаза.

– То есть так ты обращаешься с людьми, которым не желаешь ничего плохого? – Она бьет ему ногой по голени, и он обхватывает ногу двумя руками, вскрикнув от боли. – А я? А Крис? Нам чего ждать от тебя? Пулю в спину? Какое же ты дерьмо… Гребаное дерьмо… Что мне теперь делать… – Она шепчет это себе самой, слезы стекают по ее лицу. – Что мне делать…

Она вытирает нос отворотом рукава, а Карлос прислоняется к стене, его зубы красные от крови, голень болит от удара.

– Мне нечего сказать… – громко произносит он, сдерживая рыдание. – Мне нет оправдания. Я просто это сделал, и ничего не изменить!

– Заткнись…

Раздается голос, объявляющий о неминуемом прибытии шаттла, он болью отзывается в висках, и Алин хочется, чтобы тот замолчал, чтобы исчез, как и все остальное вокруг нее – и прежде всего предательская уверенность, которая болезненно шепчет в ее голове, не давая солгать самой себе: Карлосу все сойдет с рук. Ему все сойдет с рук, поскольку этот выбор она уже делала сотню раз глубоко внутри себя: «А ты, на что ты готова ради своих друзей?» Ее ответ был всегда неизменным. На все. «Я все сделаю ради них. Я их никогда не брошу».

И здесь, в роскошной каюте шаттла, на полной скорости мчащегося над умирающей планетой, реальность неожиданно стучится в ее дверь, сообщает ей, что игры закончены, и требует от нее честного ответа: «На что ты готова пойти ради Карлоса? Достаточно ли ты предана ему, чтобы простить такое?»

И она ненавидит себя, здесь, сидя на полу, рыдая как приговоренная, потому что знает, что не способна вышвырнуть Карлоса из своей жизни. Она может сколько угодно обвинять его, отказываться находить ему оправдания – у него их просто нет, – она может сколько угодно убеждать себя, что он этого не заслуживает, что она не должна так поступать, но она все равно оставит его рядом, патологическая спасительница. И сердце ее будет разрываться между преданностью и моральными принципами.

Возможно, это даже трусость.

Возможно.

Он всхлипывает, нарушая отвратительную тишину, и Алин осознает, что самое ужасное во всей этой истории – понимание того, как она слаба, зависима. Как она нуждается в нем. И ей внезапно приходит в голову, что, если бы она могла попросить что-то у Свараджа Эдо-Джендала прямо сейчас, это был бы крепкий хребет, выдерживающий подобное. Прошлое, которое сделало бы ее сильнее, не такой зависимой.

Но…

– Я помогу Кэрол.

Он тут же реагирует, и она понимает по его голосу, что у него нет ни сил, ни желания спорить с ней, бороться, оправдываться.

– Окей. – Он торопливо кивает. – Ты не в счет. Я не в счет. – Алин шмыгает носом. – Главное – это она.

Шаттл слегка вздрагивает. Синтетический голос советует им занять свои места перед посадкой, но для них это всего лишь фоновый шум.

– Я никогда не хочу слышать о том, что ты испытываешь, причинив ей боль, – продолжает она и пытается – но пока не может – посмотреть ему в глаза. – О твоем страдании от того, что ты ее обидел. О том, что ты чувствуешь себя идиотом или полным дерьмом.

– Окей… Окей, – произносит он, подняв обе руки, и его дыхание немного успокаивается. – Я понял…

Алин встает, ощущает в ногах если не вернувшиеся силы, то достаточно энергии для того, чтобы частично взять себя в руки.

– Эта рана, Карлос… – Она садится на свое место, бросает взгляд в иллюминатор и открывает окно чата с