Целитель. Назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

— Думаете?

— Знаю, — вздохнул я.

— И я вам, почему-то, верю, — вздохнула Маргарита Петровна.

— Пошлите, таки, продолжать оздоровление.

— А, пошлите, — махнула она залихватски рукой.

Забавная была мама у городского прокурора. И вот она была самой удобной, для моего биополя. Оно без сопротивления принимало мои потуги. А вот другие, не смотря на то, что приходили лечиться, чаще всего, активно сопротивлялись. Приходилось их «выключать», то есть — усыплять. У меня это лихо получалось. Знал я на какие точки надавить либо ментально, либо физически.

Приходили даже с вывихами и переломами, но этих, оказав первую медицинскую помощь, я отправлял в травмпункт. Растяжение лечилось легко. Приходили язвенники и гастритчики, коих тоже получалось залечить не до смерти, а до полного выздоровления. Сеансов за пять. До запрета в девяносто третьем году Минздравом нетрадиционных методов лечения оставалось время, которое можно было использовать себе на пользу. А почему бы и нет? Вот я и использовал.

Захарова не посадили, как и других его бандитов, кроме стрелка. Ему инкриминировали попытку убийства, потому, что он сам сказал, что пытался в меня попасть, потому, что я «побил его друзей и Захара». «Хилого» довели до суда, а Захар пытался на меня наехать, придя в мою «лекарню», но я тогда просто улыбнулся ему, сказав, что он ещё легко отделался, но и я, и мои друзья знают, где найти его жену и его дочь Веронику. И он отстал. Он не был отмороженным и я знал это.

Сейчас многие пытались «быковать», даже обычные люди, но не у всех получалось. Кто-то огребался люлей и «съезжал с темы», кто-то просто одумывался, оценив риски, кто-то погибал и таких было больше. Но «сенокос» только начинался. Тётка с косой только-только пробовала свой инструмент на «остроту». Из ПМП мне пришлось уволиться на сейчас уже вовсю торговали паспортами моряка и такой паспорт я себе оставил. По нему я пару раз скатался в Японию, где встречался и с Ямагучи, и с Татаси Мнобэ. Просто поболтать, как «старые» бизнес-партнёры.

Жить советским гражданам по паспорту моряка в Японии было нельзя, но некоторые умудрялись. Как я, например. Мне было легко узнавать, когда и в какие порты будут заходить танкера, вот я и пользовался возможностью, организовав им подгон автотранспорта по списку и его предпродажную подготовку. Были у меня знакомые с прошлой работы, имеющие квалификацию и электромехаников, и автоматчиков, и дизелистов. Вот их мы с Тадаси Минобэ и оформили в гастрбайтеры, оформив их работниками моей (Джона Смита) фирмы, которому Тадаси пробил вид на жительство. Хотя для настоящего британца получить вид на жительство в Японии, как два пальца об асфальт… Особенно для того, кто ведёт в Японии свой бизнес.

Ребята вымели все свалки, собрав более-менее восстановимую бытовую технику. А что там было нашим спецам, восстанавливать, допустим, стиральные машины. Автоматики в них было ноль целых хрен десятых. В основном меняли щётки на электродвигателях. А холодильники? Вообще легкота. Подпаять и забить фреоном? Снять с одного холодильника датчик и переставить на другой?

Попутно с легальным бизнесом у Тадаси Минобэ был и нелегальный. Он же якудза был, а не плюшевый мишка. И у него имелись заботы-хлопоты криминальные, как, например, «тёрки» с конкурирующими структурами, чаще, почему-то, с китайцами.

Тадаси один раз посетовал на вредных китаёзов, другой раз, и я понял, что он таким образом просит меня обратить внимание на его проблему. Я спросил, что не так, но он сказал, что мне самому влезать в эти дела не по статусу, а вот если бы я привёз в Японию человека с нужной квалификацией…

Я подумал, и привёз ему Колю Дёмина. Почему-то мне казалось, что он человек именно такой квалификации. Как известно, Чеховское ружьё когда-нибудь но обязано стрельнуть, а у Коли, я знал, имелся самодельный револьвер. Странно если только для того, чтобы его ручкой колотить орехи. Коля же через некоторое время вернулся из Японии, стал ездить на новеньком «Мицубиси Паджеро» и собрал вокруг себя солидную вооружённую бригаду, которая взяла под контроль Баляевский рынок, весь Патрисовский микрорайон и часть Луговой. Опирался Коля на «блатных», а потому ни в какие «спортивные» группировки не входил. Да ег и не приглашали, хотя он имел определённый вес среди каратистов.

В это время иркутские «воры» надумали подмять Владивостокскую братву и между ними шли пострелушки. Приехавший из Иркутска ставленник воров в законе Банин, пытался заставить местных авторитетов жить по понятиям, но на него было совершено несколько покушений. Местного авторитета Макаренко, бывшего боксёра, тоже подстрелили, но не насмерть.

Ко мне тоже приходили бандиты. От Миши Била приходил сам Костя Воронов. Но я сказал, что целителей грех облагать данью особенно тех, кто лечит не скальпелем а силой мысли.

— Вот у тебя, Константин, большие проблемы с желудком. Пока это не проявлялось, но зреет большая язва и ты скоро ко мне придёшь, если хочешь жить. Прямо завтра и придёшь.

Ворон посмотрел на меня настороженно, но скептически, примеряясь, сразу пресануть, или потом. Но я скрутил им «агрессию» напрочь.

— И вы, ребятки, придёте, — сказал я Костиным подобревшим «ребяткам».

И Константину, и ребяткам было едва ли по двадцать лет, но уже при деле, да.

— Самое плохое в общении с такими целителями, как я, это то, что если со мной вдруг что-то случится, вы сгорите в два счёта. И сейчас вы будете защищать меня со страшной силой. И вы Константин, и ваши ребята.

— Ну-ну, — сказал Костя Ворон, и пришёл-таки ко мне назавтра. Пришёл скрюченный и зелёный. И ребятки его пришли.

— Вылечить такую болячку очень трудно, — жестоко сказал я. — Не труднее, конечно чем язву толстой кишки. Там вообще беда. Тут хоть есть нельзя, а там срать не можешь. И кровь хлещет, как из… Ну, вы понимаете, Константин, что я имею ввиду. Жуткие боли. Походить ко мне вам придётся с недельку. Но уже сейчас станет легче.

И им стало легче, да. А через дня три вообще полегчало, но до конца недели они доходили. Потом ко мне пришёл сам Миша Билл. Зашёл о дин, спросил не обижает ли меня никто. Его это район, дескать. За всех радеет и отвечает.

— Так кто же разумный «целителя» обидит? — удивился я. — Это же, как себе в ногу стрельнуть. Или в голову. Смерть после моей смерти обязательно найдёт «героя».