Мертвый город. Трилогия - Наиль Эдуардович Выборнов

Как ни крути, но наша задача была провалена. Мы не только не смогли добыть данные, нашу группу буквально уничтожили. Я — единственный выживший, но и это ненадолго, если ничего не предприму. Штанина уже вся в кровище, нужно хоть турникетом бедро перетянуть, иначе сдохну, как свинья недорезанная.

Перед глазами уже плыло от кровопотери, а ногу я попросту не чувствовал. Еще немного и вырублюсь. Тогда конец без вариантов.

И хоть я и был в практически безвыходном положении, но головы не терял. Есть у меня такая особенность, я никогда ее не теряю, даже, когда в полнейшее отчаяние впадаю. Наверное, благодаря тому и жив до сих пор.

А еще лучше влезть в автодок. Он поможет, тем более, что модель какая-то явно экспериментальная. Должна быть получше чем те, что в наших реанимациях стоят.

Единственная проблема, залезать в них надо полностью голым. Иначе никак. Так что придется раздеваться.

Я скинул с себя ремень автомата, бросив его прямо на пол. Выживу — подниму, а пока не до этого. Достал из подсумка-аптечки турникет и дернул за петлю быстросброса, избавляясь от плитника, пропрыгал до автодока, уселся, расстегнул ремень и избавился от штанов.

Вся нога уже была в кровище, волосы на коже слиплись в единую массу. Затянув турникет на бедре, я почувствовал, как пульсируют сосуды, кровоток в которых остановилось. А сердце-то бьется. Хотя крови во мне, скорее всего, практически нет, учитывая лужу на полу.

Стащил с себя форменную куртку, бросил на пол, избавился и от пропотевшей футболки, улегся на ложемент, схватился за специальную петлю и рывком запер крышку.

Положил руки на положеное место, и почувствовал, как на руках защелкнулись фиксирующие браслеты. Манипуляторы автодока, эти металлические крючкопалые лапы задвигались, и уже через несколько секунд мне на руку легла эластичная лента жгута. Я заработал кулаком, чтобы облегчить работу, но скорее по привычке. Сомневаюсь, что правильно запрограммированный робот порвет мне вену. У него ведь движения гораздо точнее, чем у человека.

Через несколько секунд у меня в руке оказался катетер, а потом к нему подсоединился шланг инфузомата, лента жгута оказалась разрезана, но скальпель даже не задел кожу. Это лучше, чем просто капельница, так растворы точнее дозируются. Но пока мне, очевидно, не кровь переливают, а делают вводный наркоз. Или это называется премедикация? Не помню.

Раньше были проблемы с подбором донорской крови. Сейчас все решается синтетической первой отрицательной. Наука — это здорово.

На лицо мне легла маска, воздух стал сладким и приятным. Впрочем, как пахнет закись азота я и так знал. Не в первый раз же попадаю в госпиталь.

И по привычке я стал считать про себя от десяти до одного.

Десять, девять, восемь, семь…

Наружная дверь содрогнулась от удара. Похоже, что наши западные партнеры притащили что-то тяжёлое и пытались выбить створку.

Шесть пять, четыре, три…

Удар в дверь повторился. Если вломятся, то хрен с ним, я уже ничего не сделаю. Сейчас я отрублюсь, и даже не почувствую, как меня убьют.

Два, один…

Я отключился.

Глава 7

Я открыл глаза и увидел над собой полупрозрачную стеклянную крышку автодока. Увиденное в наркотическом бреду еще только улетучивалось из головы, и я уже даже не мог вспомнить, что именно видел. Помню только, что там не было ни зомби, которые пытались меня сожрать, ни странных людей в черной форме, которые перебили весь мой отряд. Все было хорошо и спокойно.

События недавнего боя промелькнули в голове, вспомнилась и боль в пробитом осколком бедре, и как полз прочь от своих, как сломал электронный замок на двери, и как улегся в автодок. В автодоке я сейчас и нахожусь, и если уж совсем честно, то чувствую себя превосходно. Вот и манипуляторы висят, на руки робота-терминатора похожи, только если у того их две было, то у этого целых четыре. Ну по-видимому, чтобы все успевать.

Даже после двухнедельного отдыха в санатории после ранения я не чувствовал себя так хорошо. Так что же такое со мной сделало это чудо техники? И как много времени прошло?

Столько вопросов, а ответов на них нет. И у кого спросить? А в первую очередь наладонник реанимировать попытаться, хоть по нас ЭМИ и ударили, техника крепкая, военная. Может быть, перезагрузится еще, хотя черт его знает.

Да, взять наладонник, включить его и попробовать связаться со своими. Если не запросить эвакуацию, то хотя бы доложить, что именно с нами случилось в этой лаборатории. Эти сведения сами по себе должны быть ценными, особенно то, что мы столкнулись с врагом. Да, до сих пор не ясно, кто такие эти самые "черные", да, меня будут несколько недель допрашивать в районной комендатуре, а может быть, даже в центр отвезут. Но мне-то скрывать нечего, расскажу все, как есть.

И тут мне вспомнилось, как Араб говорил, что без документов по вакцине для никого из нас обратной дороги за периметр нет. Он определенно не врал тогда, так оно и есть. Но, может быть, что-то получится. Не ложиться же мне прямо здесь и умирать, особенно если выжил там, где по-хорошему должен был сотни сложить.

Только как выбраться из этого стеклянного гроба?

Я принялся осматривать внутренности в поисках какой-нибудь кнопки, но ничего не нашел. Да и не смог бы я ничего нажать, мои руки были намертво закреплены ремнями, видимо, чтобы не дергался во время операции. А что, если эта хренотень вообще изнутри не открывается, а для нее оператор нужен?

— Слышь, железяка, — проговорил я. — Ну и как мне из тебя выбраться?

— Произвожу заключительные манипуляции, — послышался в ответ приятный женский голос. — По их завершению блокировка будет снята, и вы сможете выйти наружу.

О как. Походу с этой штукой еще и поговорить можно при желании. А ведь это и хорошо, хоть узнаю, что он со мной делал такого. Или это она, раз уж голос у нее женский?

Глупости какие. Раз машина, то это оно. Сознания-то у него точно нет, так, набор алгоритмов. Какой-нибудь кастрированный искусственный интеллект. Когда я в ВУЗе учился, такие даже еще не разработали, правда, роботы-хирурги уже были. Хотя роботы-хирурги давно были, за границей, наверное, так вообще лет тридцать уже. Наши-то ученые не хуже, но у нас все чаще оружие получается, чем что-то для мирной жизни полезное. Вот это вот мы могем.