Физрук: на своей волне 4 - Валерий Александрович Гуров

А может, она и знает. Просто закрывает глаза — из тех соображений, что «меньше знаешь, крепче спишь». Или, что хуже, сама получает долю.

Я не стал тянуть резину: медленно, чтобы не выдать себя скрипом, приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы заглянуть внутрь, но не попасть в зону прямой видимости.

Музыка вдруг резко прекратилась. И то, что я услышал дальше, заставило вскинуть бровь.

— Давай, бей его, бей этого урода! — раздался гомон женских голосов.

Вот это да… ни хрена себе, куда я вляпался! Карнавал, да и только. Только вот совсем не тот, куда хочется попасть ночью. У меня даже дыхание на секунду сбилось — боюсь представить, кого там сейчас колотят.

Первой мыслью было, что это вахтёру досталось. Может, мамка пацана, которому Миша толкал свои «чудо-товары» и который сдал его с потрохами, решила устроить самосуд?

Но уже через секунду я понял, что что-то не сходится. Мамок было откровенно многовато…

Что тогда? Обманутые покупательницы решили отомстить вахтёру? Вполне логично: он толкал им свои «чудо-мази» и «волшебные средства», обещал омоложение, похудение, избавление от всех болезней. А на деле продавал обычную китайскую муть. И вот теперь клиентки решили выбить из него компенсацию в натуре.

Но стоило мне подумать об этом, как из-за двери донёсся новый крик — ярче, злее, с хрипотцой:

— Да! Бей его! Бей за всё, что он тебе сделал в жизни!

И… эти слова выкрикивал вахтёр!

Я приоткрыл дверь ещё немного, чтобы увидеть всё собственными глазами. В ту же секунду музыка снова накрыла помещение.

— Пошлю его на-а небо за звездочкой! — донеслось из динамика.

Честно говоря, у меня чуть подбородок не отвалился от увиденного. Картина, открывшаяся в щель двери, больше походила на сюрреалистическую постановку, чем на реальную жизнь.

Посреди спортзала стояла целая компания женщин — человек двадцать, не меньше. Разного возраста, но все нарядные. По углам мигал свет гирлянды, а в стороне стоял импровизированный «банкетный» стол — обычная школьная парта, судя по всему, перетасканная сюда из какого-то кабинета. На ней стояли торт, шампанское, пластиковые бокалы и тарелки.

Всё чин по чину, в лучших традициях «домашнего праздника», если бы не одно «но».

Женщины в зале не пели, не плясали и даже не ели. Нет — они стояли кругом в центре, взявшись за руки. Вернее, не стояли, а сидели на коленях, будто собирались водить хоровод по древнему ритуалу. Круг был плотный, замкнутый, с лицами, сосредоточенными до странности.

В центре этого живого кольца стоял вахтёр. Выглядело так, словно это он дирижировал всем этим безумием. На нём был одет строгий серый костюм, родом ещё из советских времён.

Всё это было, мягко говоря, занимательно. Только вот занимательность эта граничила с чистым безумием. Ни хрена не понятно, что тут вообще происходит.

Среди женщин я узнал знакомые лица — учительницу русского языка, нашу биологичку и, если глаза меня не обманывали, саму завуч. Да, именно Софию Михайловну — ту самую, что устраивала выговоры за любую мелочь.

Теперь завуч стояла на коленях рядом с другими, держа соседку за руки и глядя на вахтёра, как будто ждала от него приговора или благословения.

Я попытался хоть как-то уложить это в голове. Может, это розыгрыш? Репетиция спектакля?

Но дальше случилось то, что окончательно поставило крест на попытках найти здесь хоть какое-то логическое объяснение. Одна из женщин, что сидела ближе всех к вахтёру, вдруг резко поднялась на ноги. Её лицо вспыхнуло румянцем, глаза заблестели. Она вскинула голову и выкрикнула во всё горло, с каким-то безумным надрывом:

— Я могу! Я сильная!

Женщина оказалась нашей учительницей по физике. Её голос ещё дрожал от напряжения, а глаза сверкали непонятной смесью восторга и решимости.

Вахтёр подхватил пафос её порыва:

— Давай, покажи всё то, что у тебя накопилось внутри. Отмсти ему, не держи в себе обиду и злость. Выплесни это наружу и избавься от всего, что тебя с ним связывает!

Он говорил быстро, словно читал заученную проповедь, и женщины вокруг отвечали ему одобрительным гулом.

После этого вахтёр внезапно схватил какую-то бутылку и стал брызгать из неё физичке в лицо водой — как будто поливая перед началом ритуала, чтобы вызвать у неё окончательное «преображение».

Вздохи, возгласы и шорохи одобрения заполнили зал. Некоторые женщины закрывали лицо руками, другие, наоборот, расправляли плечи и подставляли лица, чтобы хоть чуть влаги попало на них.

В голове мелькнула мысль о чудителях и шаманах, кто в девяностые обещал исцеление и чудеса по телефону. Казалось, подобные практики должны были остаться в прошлом, но нет. Передо мной разворачивалась современная версия ритуальной мессы.

Теперь главный вопрос — как вообще всё это понимать? Первое, что пришло в голову: вахтёр, старый хрыч, устроил в моём спортзале не просто кружок по интересам, а самую настоящую секту. И, судя по составу присутствующих, половина «прихожан» — это мои же коллеги из педагогического коллектива.

Ну и дела…

Секта в школе. Причём не где-то в заброшенном подвале или на квартире, а прямо в нашем спортзале, где днём проходят уроки физкультуры, а вечером, оказывается, проходят «духовные практики».

Если честно, такие темы у меня всегда вызывали стойкое раздражение, без примеси любопытства или иронии. Я видел, как подобные «просветлители» зарабатывают на доверчивости людей, играя на их боли, одиночестве и неуверенности. Этих торговцев счастьем я искренне презирал. И было за что.

Они под видом заботы о душе продают воздух. Людям, которые ищут опору, они вместо помощи подсовывают утешительный бред в блестящей упаковке. Мол, выпей этот настой, сходи на ритуал, повтори мантру — и все беды исчезнут.

Люди хватаются за это, как за спасательный круг, несут последние деньги, а потом оказываются там же, где и были — только беднее, но с новыми иллюзиями.

И вот теперь я стоял в своём же спортзале и наблюдал, как часть моих коллег, людей с высшим образованием, верящих в науку и воспитание, сидят на коленях и ловят каждое слово какого-то полубезумного вахтёра, брызгающего водой и кричащего о «внутреннем очищении».

Вахтёр, кстати, не сбавлял оборотов.

— Скажи, за что ты его ненавидишь, выплесни всё, что накопилось, — прошипел он. — Здесь он никуда не уйдёт, и никто об этом не узнает.

Учительница по физике разогревалась на глазах.

— Ты козёл, — вырвалось у неё, — я всем сердцем ненавижу тебя за всё, что я терпела: за то, что ты заставлял меня убирать разбросанные по квартире носки, за то, что ты никогда не доедал еду, за